выскочил из тоннеля, неестественно изогнувшись, сбросил рюкзаки на поверхность и, отчаянно закусив губу, лёг на край тёмной дыры, протягивая руку братьям. Над тоннелем низко завис последний монолит.
Два.
Хуберт разлепил один глаз и скользнул из объятий Яна, рывком выталкивая его наверх. Ян по инерции почти перемахнул через край тоннеля, его пальцы вскользь коснулись руки Криса, но стальная громада сорвалась вниз, увлекая его за собой.
Один.
Отчаянное лицо Кристиана. Свет.
Умиротворённые лица братьев. Тьма.
Широко раскрыв глаза, Линда в ужасе смотрела на лицо Яна. На секунду оно налилось кровью, скрюченные пальцы хакера бессильно заскребли по полу. Затем Ян резко выгнулся и затих. Пульса у старшего ван Эйка больше не было, равно как и у его младшего брата.
Мария зажала рот ладонями, сдерживая отчаянный крик.
– О боги! – возопила она. – Ведь Крис всё ещё там!
Линда не успела ничего предпринять, когда Мария стремительно подскочила к телу Яна, выдернула из его имплантов тонкие провода и подключилась к сети сама.
С трудом продираясь сквозь белый шум, девушка окликала Кристиана, пока не сорвала голос. Через какое-то время метель немного утихла, и Мария разглядела среди крупных хлопьев снега тонкий серебряный силуэт хакера. Он стоял на крыше высокой башни, по колено в снегу, и был не в силах сделать хотя бы единственный шаг. Острый подбородок Кристиана был залит кровью. Мария не рискнула вглядеться пристальнее, опасаясь быть развеянной, как пепел, беспросветным холодом его тёмно-серых глаз. Всё, что она смогла вспомнить – это слова песни:
«В океане пути не находят суда,
Затянулись дождём Пиренеи и Анды.
Нам такая собачья погода подходит как никогда:
Мы везём контрабанду, мы везём контрабанду.
Невозможно поверить, что было вчера,
Как мы пили вино, принимая причастие.
А сегодня уже на ногах без пятнадцати три утра,
Мы проверили снасти, давай, давай присядем на счастье!
Контрабанда мечты для беспокойных сердец,
Что больны луной, что больны огнём,
Что торопятся биться быстрей и быстрей!
Контрабанда любви для всех заблудших овец,
Хотя бы в эту ночь не оставит Господь их милостью своей…
Кто там внизу? Кто на том берегу?
Ждет ли память его, радость или страданье?
Немного больно улыбке обветренных треснувших губ,
Отсырела одежда в промозглом тумане.
Может, он обернётся, а нас уже нет…
При работе такой на разговоры нет времени.
И он схватился за грудь, чтоб сердцу не выпрыгнуть
В этот синий слепящий свет,
До рези в глазах, до дрожи в коленях.
Контрабанда мечты…»2
Мария пела и тащила Кристиана, нагруженного рюкзаками, за собой, прочь из метели, в тёплый июльский вечер, к его команде, к его