Капитан Шуазель, однофамилец государственного деятеля эпохи Людовика Пятнадцатого, – вполне компетентный человек.
– Давай, Бурлен, – поторопил его Адамберг.
Тон его изменился, став более властным и настойчивым, и Бурлен, поморщившись, уступил.
После десяти минут сбивчивого разговора с Адамбергом женщина все-таки распахнула ворота и пошла впереди них по аллее, указывая дорогу в кабинет хозяина на втором этаже. Ее пухлые щеки временно одержали победу над тщедушным телом. Впрочем, она не видела никакой связи между кабинетом хозяина и письмом этой мадам Готье, и ей показалось, что и этот полицейский, Адамберг, придерживался ее мнения. Он просто зубы ей заговаривал, вот и все. Дело в том, что голосом, или улыбкой, или бог знает чем еще он напомнил ей ее школьного учителя, как же это было давно. Тому ничего не стоило убедить любого выучить за один вечер всю таблицу умножения.
Адамберг узнал, что ее зовут Селеста Гриньон и что она поступила на работу в этот дом двадцать один год тому назад, когда мальчику было шесть лет. Мальчиком она называла Амадея Мафоре – он был такой чувствительный, уязвимый, здоровьем не отличался, и с него буквально пылинки сдували.
– Вот, – сказала она, открыв дверь кабинета и перекрестившись. – Амадей обнаружил его утром, он сидел за столом, на этом стуле. Между ногами у него было зажато ружье.
Данглар обошел комнату, разглядывая стены, уставленные книжными полками, и стопки журналов, громоздившиеся на полу.
– Он был преподавателем?
– Берите выше – ученым. И еще выше – инженером. Химиком-технологом.
– И чем занимался ваш химик-технолог?
– Изучал, как очистить воздух. Типа пропылесосить небо и весь мусор собрать в мешок. Гигантский мешок, само собой.
– Как очистить воздух? – внезапно вмешался Бурлен. – Вы хотите сказать, очистить его от СО2, от углекислого газа?
– Вроде того. Удалить грязь, копоть и всю ту гадость, которой нам приходится дышать. Он потратил на это все свое состояние. Гений и благодетель человечества. Сам министр назначил ему встречу.
– Вам надо будет рассказать мне об этом, – сказал Бурлен, и голос его дрогнул, так что Селеста тут же изменила свое отношение к этому человеку.
– Об этом вам лучше расскажет Амадей. Или Виктóр, секретарь. И вообще говорите тише, кто бы вы там ни были, его тело пока еще в доме, ну вы понимаете. В спальне.
Адамберг кружил вокруг кресла покойного и его письменного стола, довольно громоздкого, обитого старой зеленой кожей, испещренной царапинами и потертой на том месте, куда он клал руки. Селеста Гриньон и Бурлен, стоя к нему спиной, продолжали беседовать об углекислом газе. Он вырвал листок из своего блокнота и, положив на кожаную поверхность стола, быстро заштриховал его карандашом. Данглар по-прежнему рыскал вдоль стен, изучая книги и полотна. Только одна картина выбивалась из собранной здесь изысканной коллекции. Изображенный на ней довольно гнетущий пейзаж – вид на долину Шеврёз, написанный тремя оттенками зеленого и усеянный