теперь родным домом, где-то в комнате раздалась незнакомая трель, что-то звенело. Я насторожился. Звук шёл из ниши. Именно там, за дверцей, подвешенный к стене, находился старенький домашний телефон бледно-зелёного цвета с полупрозрачным пластиковым диском. Я опешил на мгновение, но через секунду опомнился и снял трубку.
– Да, слушаю?
– Привет. Ну что, как ты там, освоился? – сквозь треск в трубке я разобрал знакомый голос Ильи.
– О, здравствуй! Да, спасибо! Всё очень хорошо, здесь уютно. А ты как? Где ты? Чем занимаешься? Когда ты возвращаешься?
– Тише, тише, успокойся, парень. Всему своё время. Говоришь, уютно тебе? Это хорошо, значит, дом тебя принял. Скоро он начнёт помогать тебе. Не спрашивай, как. Я и сам не знаю. Просто доверься ему и следи за ним, поддерживай его в порядке, понимаешь?
– Э… да, конечно… Так когда ты во…
– Всему своё время. Успокойся. Не торопись. Скажи-ка, ты ведь уже открыл тот ящик?
– Какой?
– Не придуривайся, ты сам прекрасно всё понимаешь. Открыл, я слышу, как ты дышишь. Ну что ж, наслаждайся, читай. Может, ты и вынесешь из моих бредней какие-то уроки.
Мы поговорили ещё немного, в основном он спрашивал либо что-то мне рассказывал серьёзным тоном. А затем вдруг спросил, как у меня дела с моими рассказами. Я ответил, что не очень-то, хотя пишу понемногу, но в Центре Современной Литературы и Книги мне не дали никакой поддержки, что печатать не хотят, а издаваться самостоятельно – денег нет. Да и кто меня будет читать без рекламы? Десяток друзей да дюжина подписчиков в интернете? Не складывалось как-то.
– Не унывай, парень. А знаешь что? Ты ведь неплохо языком владеешь. Подредактируй, приведи в мало-мальски читаемый вид мои дневники и покажи это в твоём Центре. Только, ради бога, не вздумай строить эти вычурные предложения с невероятным количеством витиеватых эпитетов! Я уверен, ты сможешь использовать сюжеты из дневников и сделать из этого какие-то рассказы. Кого-то это и заинтересует.
Затем он рассказал, какие записи можно использовать, а какие нужно убрать подальше и никому никогда не показывать. Естественным условием было изменить все имена. Его же имя можно было и не менять – он продолжительное время пользовался вымышленным, так что под таким именем никто его не знал во времена, описанные в дневниках. Он пожелал мне удачи и напомнил, чтобы я исправно платил за коммунальные услуги и за телефон, а затем повесил трубку.
С тех пор я усердно стал работать над указанными дневниками. Редактировать пришлось немного – я решил оставить как можно больше того языка, которым писал Илларион, ведь в разное время, на разных этапах жизни речь наша меняется, отражая уровень наших знаний, нашего мировосприятия, отражая наши текущие ценности. Тот язык, которым мы пользуемся, несёт разгадки ко многим тайнам души человеческой, обнажает самую суть, истинную природу человека. Этот язык неповторим и чудесен, как узор папиллярных