Плот оказался большим.
– Видимо, набег задолго готовили, – заметил Витко, – Значит, рядом становище.
– С чего ты взял? – спросил Любор.
– Древляне живут далеко. К нам заходили в последний раз, когда я ещё ребёнком был. А всё почему?
– Ну?
– Трудное это дело. Одним днём от их земель до наших не пройти, даже на конях. Значит, надо поход готовить, а это дело трудоёмкое. Тем более для дикарей. Но для чего им это?
И, помолчав, добавил, словно осенённый:
– А, может быть, они куда-то идут. Всем племенем…
– Он прав, – перебил его Стоян, – Людоеды могут сподобить себя на засаду или грабёж, но для набега ума у них маловато.
– Тогда это похоже на то, что они пришли сюда жить, – заметил Любор.
– Нет, это глупо даже для них, – возразил Стоян, – Скорее всего, они идут в Киев.
– В Киев! Зачем? – удивился Любор.
Стоян помолчал, оправляя тяжёлую от речной воды набухшую сбрую.
– Эй, Первуша! – позвал Стоян, – Дай-ка мне отпить. Вина взяли? Вот и молодцы! А то голова бузить начинает…
Стоян поспешно отъехал от Любора, и Первуша, нескладный и высокий, как жердь, остриженный по-славянски кружком, протягивал ему свой бурдюк.
– С чего отец про Киев заговорил? – удивился Любор.
– Не суй ты носа, – тихо заметил Витко, начавший подозревать неладное.
Они двинулись по косогору, над рекой, и с холма поняли, что Витко оказался прав – зоркий Горазд заметил струйку дыма над тёмным морем деревьев.
– Примерно пять гонов1, – заключил Горазд.
– Совсем близко подошли, – согласился Любор.
– Говорил я, надо было башню ставить – давно бы увидели их, – бурчал Витко.
– Сыне, – позвал Стоян, – бери кого посчитаешь нужным, идите проведайте, что там такое.
Горазд и Витко сами первыми спрыгнули с коней. И Любор впервые подумал, что вот брат его Первуша, старший сын князя, всегда отсиживается за широкой спиной Стояна. Так и теперь – не он откликнулся на призыв отца, хотя тот намеренно не означил, какого сына из двух он кличет. Бережёт отец главного наследника, даже в битву ни разу не пускал. А что за князь будущий, который славы себе не добыл? Зато Любора Стоян не жалел, и от того с малых лет рос он сорвиголовой, и даже нос у него был самым длинным в роду – признак любопытной природы. Пусть и из смирной породы.
Они взяли только короткие копья – в лесу не размахнёшься. Но и то на крайний случай, если придётся спасаться бегством. Разведчики должны были всё сделать тихо, и потому они переобулись в кожаные опанки – лёгкие стянутые сверху лыком башмаки, в которых ясна каждая звонкая веточка под ногой, и сняли рубахи, могущие зацепиться за куст. Пробираться по лесу ночью было не впервой, а звёзды ясно виднелись в прорехах меж кронами, указывая нужную сторону.
Впереди блеснуло пламя костерка, и Горазд, шедший впереди, выставил руку – затаиться.