в становище было движение. Наверное, долгое отсутствие товарища заинтересовало остальных. Так и было – с поляны позвали.
– Тебя кличут? – спросил Любор.
– Меня.
– Отвечай. Скажи, идёшь.
– Да тут я! – вяло отозвался караульный, косясь перепугано на Любора и древко в его руке.
С поляны отпустили шуточку про кишки и рассмеялись.
– Наших девиц куда увели? – продолжил Любор.
– Не знаю о том. Перуном клянусь, не знаю.
– А где ещё ваши тут?
– Остальные ушли. А нам ждать велено малую дружину княжичеву, и утром тоже уйдём. Никого не тронем.
– Не тронете? – зашипел ему в лицо Любор, – Лжец! Вы уже руки запустили. Куда направились те, кто ушёл? У них наши жёны.
– Не ведомо. Кто ж мне-то скажет, сам посуди. Ну кто я такой?
Любор поставил караульного на колени и вознёс копьё.
– Если ты никто, и ничего не знаешь, то к чему землю топчешь и небо коптишь?
– Не убивай! – захрипел тот, падая лицом в ноги Любору, – Клянусь, Перуном, Сваргой, матерью сырой землёй! Не знаю, куда увели девиц. Да и не найдёшь уже. То были, видать, остатки, кто сзади шёл, да полакомиться решил, свернул к вам. Они уже догнали дружину, уже до кораблей дошли, и утром, глядишь, в Киеве будут. Пощади. Забудь ты девок, увели, не воротишь.
– Ах ты скот…
– Клянусь, не ведаю. Ну хочешь, вон возьми, – он кинул рукой в сторону поляны, – У нас там есть…
– Вы что же, девок с собой тащите воевать?
– У нас и девки при оружии, а как же, – в шёпоте чужака послышалось удивление.
– И правда дикари, как отец и говорит. А людей зачем едите?
Чужак приподнял лицо и непонимающе взглянул на Любора.
– Чего тут? – послышался голос сзади.
Любор обернулся и увидел Горазда с Витко. Тут же, улучив момент, древлянин вскинулся на ноги и кошкой распластался над землёй – прочь. Но Горазд уже держал стрелу на тетиве, и прежде, чем чужак успел достичь зарослей, в спине его торчало пернатое древко. Второе следом вошло в шею, и только страшный беспомощный писк смог выдавить караульный. На поляне того писка не слыхали.
Они вернулись к своим, рассказали об увиденном, и Стоян решил, оставив лошадей, войти в лес и напасть на становище. Перерезать всех, пока те спят. У него был десяток людей, там – в два раза больше, но внезапность, как известно, сражается за сотню бойцов.
– Отче, – Любор шёл рядом с ним, – Знал ли ты, что Аскольд, князь Киевский, созывает племена в поход на Византию?
Стоян недовольно оглядел его.
– Правильно тебе друг твой говорит – не суй носа, куда не след.
И поторопился обогнать Любора, нырнув под тёмную сень дубравы, где мерцала белым пятном спина Горазда.
Они разошлись дугой вокруг заветной поляны, и в этот раз не прозвучало священное «Слава Перуну!», не трубил рог, но всё кралось, как змея, и в ночи слышались сначала – хрипы перерубленных глоток караульных, потом запоздалые крики спящих.
Видимо,