своё.
Нервно допив чай, он остервенело вытер невидимые крошки, пять минут уже расставляет стакан и тарелку на столике, расправляя салфетку, не находя себе места.
Поезд плавно пошёл, и мы с женщиной высунулись в проход, вытаращились друг на друга. Что с бабкой-то?
А за несколько купе от нас смуглая девушка с грудным ребёнком сама вызвалась, и усаживает бабку на своё место, и добренькая, словно из мультика, бабка, шамкает беззубым ртом, и гладит девушке руку, и благодарит неслышно, а сонная девушка улыбается ей сдержанно и осторожно укладывает спящего малыша наверх, а потом осторожно укладывается рядышком, подпихнув под поясницу простынь.
… – Уто мне оно надо?.. Надо?.. Артисты, ей-богу!.., – всё тише бухтит мужик, и поезд разгоняется, стучит, покачивается, и я скоро начинаю дремать, но просыпаюсь уже через пару минут от резкого крика:
– Да заткнёшься ты уже, скотина? Спи уже!..
Дед, спавший напротив мужика, не выдержал видно его причитаний в темноте…
****
Бамбалейло
…Жарко было, помню.
Почти обед, и солнышко раскачегарилось ещё не очень, но уже и хватит, кажется.
Я в своей «десятке» стою на ж/д-переезде.
Фу, жарища…
По дороге «плавится» вдали…
Тут всегда не просто проскочить, постоянно пробка собирается.
Ни с того ни с сего вот так закрывается шлагбаум, и из-за поворота медленно выползает состав вагонов, жалобно скуля и скрежеща, и останавливается, скотина… И сидишь в машине, и машина нагревается… И ты потеешь…
И стоишь так, говорю, ты под звонками семафора, и скучаешь.
Иногда так и полчаса простоишь.
…Дорога – две полосы. Ряд – туда, ряд – «встречка».
Нас, бедолаг, перед шлагбаумом собралось уже машин пятнадцать, кто-то даже покурить вышел, кто-то движок заглушил, окно протирает.
Поезд стоит уже минут пятнадцать, звонки дребезжат…
Жарко.
В это время по встречной полосе мимо нас на большой скорости проезжает огромный «лексус» помидорного цвета:
– Бамбалейло-о-о-о! Бамбалейло! Фартуна иф ю эт кульпа миа иф ка! -ра! -сон!.., – весело орёт из «лексуса», – Бамбалейло-о-о, бамбалело!..
Мы с интересом наблюдаем, как джип останавливается в сантиметре от шлагбаума и начинает сигналить…
В джипе сидит пухлый паренёк лет двадцати в шикарных очках. На руке цветная татуировка и толстый золотой браслет. Хмуро выглядывая из окна, паренёк опять нервно сигналит, недобро поглядывая на поезд, хлопая пузыри жвачкой. А поезд длинющий такой, что и не видно, где у него голова, а где ж… эта самая.
– Бамбалей-ло-о!…
Паренёк, видимо не привыкший, чтобы его останавливали, сигналит демонстративно длинно, начиная злиться и выглядывать в окно, вытягиваясь по грудь. Майка чёрная с чудовищным оскалом.
Сквозь верещащие звонков и его «бамбалейло» я смутно слышу его негодующие восклицания в адрес поезда. Оглядываюсь и вижу,