заметил лорду Арчи. – А это способствует процветанию Британии.
– Согласен, – нехотя признал сэр Уильям, – Однако созданы условия, при которых плутократия теснит людей благородных. В Сити всякому предоставлено право безнаказанно толкать ближнего, и никто не думает обижаться из-за таких пустяков. Такие понятия как истеблишмент, джентльменство уходят в прошлое. Если вы делаете большие деньги, то стремительно поднимаетесь на вершину, и вас уважают. И не важно, что в князи вы пролезли прямиком из грязи, что вы прислуга в десятом поколении. Уж поверьте, теперь это не важно! Ибо ловкий проныра может усесться за один стол с родовитыми хозяевами старинного поместья и даже скупить их вещи, когда они пойдут с молотка.
– Поверьте и вы, сэр: в Сити есть свой моральный кодекс, – попробовал снова возразить Арчи.
– Имя ему деньги! – рыкнул старый лев, глаза его загорелись нехорошим огнём. Граф чеканил слова, будто выносил приговор своему сословию: – С помощью денег можно превратиться в респектабельного джентльмена, завоевать положение в обществе, и даже стать другом короля, который вечно нуждается в деньгах – Он поморщился и продолжил с горечью: – Мои предки брезговали заниматься торговлей или банковским делом. В крайнем случае они женились на деньгах или получали их вместе с выгодной должностью представителя короны в одной из колоний. Но наступает другое время…
К сожалению, мне уже не измениться, иначе будь я молод, то, вероятно, тоже подался бы в банкиры. Поэтому я говорю своему секретарю: в наше время молодые люди уже не стремятся к прежней карьере. Сегодня в почёте биржевые маклеры. Титулы девальвируются, деньги – никогда! Главное оказаться в нужное время в нужном месте. А большие города открывают гораздо больше возможностей для молодого человека. В лондонском Сити карьеру сделать вернее, чем в любом из министерств и даже при королевском дворе. Так что я понимаю Пэрси, который в последнее время часто бывает задумчив. Думаю, он размышляет: не податься ли ему в маклеры. Во всяком случае, там его не станут попрекать низким происхождением.
Уже успевший взять себя в руки долговязый секретарь невозмутимо улыбнулся патрону:
– Для меня честь работать у вас и жить здесь. И я не обменяю своё положение ни на какие деньги.
В наступившей тишине отчётливо громко стучали до того неслышные настенные часы. Чтобы заполнить неловкую паузу Арчи продолжил тему:
– Да Лондонская биржа всё ещё в тройке главных, наравне с Парижской и Нью-Йоркской. Хотя самая крупная игра идёт теперь на Уолт-стрит в Нью-Йорке. Но вы несомненно правы, сэр Уильям, в том, что если человек благодаря своей предприимчивости и таланту сумеет пробиться в первые ряды деловых людей Сити, то он автоматически окажется на вершине мира.
– Вот именно, – граф тяжело вздохнул и не удержался от горестного возгласа: – Предполагаю, что после моей смерти поместью недолго принадлежать