быстро. Но за это время Валера успел дойти по улице Абельмана до вокзала, быстро пробежать по новому пешеходному переходу, перекинувшемуся через десяток железнодорожных путей в другую часть города и не спеша дойти до коттеджа. Темно-синяя «девятка» тем временем доехала до кольца, которое уже наполовину загромоздили автомобили. Пробка у моста росла, поэтому никого не удивило, что «девятка» повернула налево и покатила мимо четырех заправочных станций, расположившихся меньше чем в ста метрах друг от друга. Подождав у светофора, она нырнула под железную дорогу в «трубочку», и по кружному пути покатила к тихому двору, где послушно ждал «Форд».
Через пятнадцать минут автомобиль Валеры с Максом за рулем затормозил у ворот. Топор не чинился – сам вышел, чтобы открыть их. Причем вышел именно Топор – Варфоломей Иванович Хреннарыло исчез еще в «девятке» при помощи влажных салфеток и какого-то крема, приготовленного Валерой. Там же – в тесном салоне отечественного автомобиля – он провел другой салфеткой, едкой и противно пахнущей, по лицу Стасова, отчего тот едва не задохнулся, а потом… потерял сознание. Так что его безвольное тело Алексу пришлось вносить на руках и в «Форд», и теперь – в коттедж; после того, как ворота, скрипнув, закрылись за микроавтобусом. Заборы между коттеджами здесь были глухими, высокими, а к крыльцу Макс подогнал автомобиль почти вплотную.
Подхватив замминистра на руки как ребенка, Алекс отнес его на второй этаж – в комнату, всю мебель которой составлял большой встроенный шкаф да жесткий стул, одиноко стоящий у окна. Но даже эта жалкая мебель не понадобилась. Алекс свалил бесчувственное тело рядом со стулом, у батареи, и затоптался у двери, улыбнувшись, как и прежде, виновато.
Топор приковал руку Стасова к крашеной трубе отопления, примерился и пнул лежащего без сознания человека по ребрам. Пнул несильно, не оставляя следов, но так, чтобы проснувшийся Иван Николаевич почувствовал себя жертвой насилия. Пока же он замычал, не открывая глаз, и опять провалился в пропасть искусственного сна. Дальше подготовку тела к очередному спектаклю должен был проводить Валера.
Некрасов поднес к глазам Алекса карточку с удостоверением – все, что осталось от корреспондента «Знамени труда»:
– Видел? – спросил он, нехорошо улыбнувшись.
Алекс улыбнулся теперь совсем жалко и кивнул:
– Видел…
– Дурак! – отрезал Топор, – ничего ты не видел. Узнаю, что открыл свою пасть про это кому-нибудь, порву так, что ни один доктор не сошьет, понял?
Боец втянул голову в широкие плечи и испуганно закивал.
– Теперь иди в подвал и не поднимайся, пока не найдешь, куда уплыли стволы.
Алекс побежал вниз, почти столкнувшись в дверях с довольным Максом. Второй боец со своей задачей стравился на «отлично». Высадив в тихом дворике трех пассажиров, Макс отогнал «девятку» примерно на полкилометра и бросил ее недалеко