чёрные тени. Словно передовые отряды небесной орды, тени ползли по дворам, захватывая дом за домом, улицу за улицей. Тьма разливалась по Мухоморам. Усталые вороньи стаи, потеряв всякую надежду перекричать людей, бросились искать убежище. Всё живое затаилось в предчувствии ненастья. Только люди, увлечённые митингом, да молодая луна на пороге своей второй четверти, с интересом взирающая на происходящее с неба, не проявляли никакого беспокойства.
– Ну что, уважаемый граф Кордак, убедил ли я вас?
– Не убедили, но заинтересовали, – живо откликнулся Кордак. – А знаете, мне как специалисту по женскому полу больше любопытен не столько господин Кулагин, сколько госпожа Сайкина. Поверьте мне, эта женщина прячет в душе гораздо больше, чем выражает её лицо.
– А сам господин Сайкин? Не кажется ли вам, что при всей его внешней простоте прозвище «душегуб» прилипло к нему не случайно. В душе он убийца.
– Очень может быть, очень может быть… – бормотал Кордак, размышляя о чём-то своём. – В любом случае, – опять оживился он, – здесь стоит задержаться. Ненадолго. Ну, пока…
Граф посмотрел в небо.
– Пока луна не пойдёт на убыль.
– Прекрасно! – поддержал его господин Борке. – В таком случае, думаю, следует познакомиться с этими господами поближе.
– Отправимся прямо сейчас?
– Разумеется! Тем более что у нас есть повод заглянуть в больницу. Там во дворе без всякого участия медицины остывает оставленный нами товарищ…
Под грохот марша и вялые рукоплескания собравшихся Кордак и Борке покинули нестройные ряды мухоморовчан, направляясь к соседней улице, а оттуда к воротам в больничный двор. А ещё через минуту их фигуры поглотила наползающая на Мухоморы тьма.
Душегуб – это профессия
– Ну веди, Сусанин. Да смотри не заблудись.
Хриплый голос Кулагина звучал отрешённо-мрачно. Слова его предназначались Сайкину, но тот не торопился как-то реагировать. Сайкин лучше, чем кто-либо из окружающих, понимал, что сами слова в эту минуту ничего не значат. Куда больше говорила интонация, и эта интонация не обещала ничего хорошего.
– Игорь Дмитриевич, стоит ли на ночь глядя? Приедете как-нибудь с утреца, пройдёмся по всем кабинетам, всё посмотрим. Я вас с медперсоналом познакомлю.
– Ты что, Сайкин? Думаешь, я не понимаю, для чего ты этот цирк с трибуной затеял? Время решил потянуть? Намается, мол, Кулагин и не пойдёт смотреть твои художества? Веди, я сказал!
На этот раз и слова и интонация Кулагина говорили одно и то же. И говорили они о том, что очередное возражение Сайкина может стоить ему головы. Без особого энтузиазма он направился в новый корпус.
Небольшая, но хорошо видимая с площади процессия растянулась по площади, где уже перед пустой трибуной разворачивалось театрализованное действие. Впереди в длинном кожаном плаще