Софья Рэм

Сверхпроводник. Книга стихов


Скачать книгу

книгой сидит учёный,

      Ловушки его неловки.

      Цветок колбасы копчёной

      Процвёл в своей упаковке,

      А ты не сиди с учёным

      Ни видом, ни человеком,

      Ведь, чувствуя обречённость,

      Легко становишься шреком.

      И греком, и ксом, и точка —

      Сведённый к пределу космос,

      Которого муха срочно

      Вылепила из торса,

      Когда ты цеплял занозу,

      Вышаривая в паркете

      Ту, что вопреки прогнозу

      Пока что жива на свете.

      Голова ж подобна нагану,

      Пока вдруг невыносимо

      Не ощутит, калека,

      Одиночество урагана,

      Почувствовавшего свою силу

      В сравнении с человеком.

      «Невозможно найти границы сна и покоя…»

      Невозможно найти границы сна и покоя,

      Сна и смерти, сна и его самого.

      Как в маразм, впадаешь в немилость.

      Но однажды приходит такое,

      Чтобы ты всю жизнь спрашивал у него,

      Зачем оно повторилось.

      «Ночь в лесу – идиомы сплошные, и звёздных оград…»

      Ночь в лесу – идиомы сплошные, и звёздных оград

      Непреложны границы. Червив и черничен Чернигов.

      Гриб, съедобный раз в жизни. Листок лёг на голову (фигов),

      Но любой континент – документ тектонических сдвигов,

      И ни шагу назад.

      То, что видишь впотьмах, навсегда для зрачка незабвенно.

      Мухоморы такие, что вряд ли нас любят в Польше, но

      Скоро ты, последний поэт Вселенной,

      Будешь жить на фоне чего-то большего.

      Дорогой листопад! Лето съедено, как конфета.

      С неба фантики сыплются манной. О, мани-мани!

      Ведь любой континент – это временно. Даже это.

      Всё проходит и проплывает, меняя грани.

      Поменяется форма, присущая мухомору,

      Поменяются контуры всех основных историй,

      Но однажды поднимешь ветку и сдвинешь гору.

      Вот рычаг, достойный римлянина на склоне.

      Покров

      Процессия струится к повороту.

      Зима крадётся, наводя зевоту

      На очередь с глазами вертолёта,

      Несущегося рухнуть в магазин.

      Всё слепит. Жало слепо – слепок жалок,

      Сыр гипс. Бетон преследует мешалок,

      И страдиварий мятых обветшалок

      Грозит закрыться прежде, чем бензин

      Сравнит с любовью в очереди скучной

      Стоящий лирик возле бабки тучной.

      Спеша купить консервы и морковь,

      Потом с бензином он сравнит любовь…

      Как радуга, текущая в ушатах,

      Недужен свет его, не нужен запах,

      Баллистика болит. В фонарных лапах

      Уснули души их до Рождества.

      Лишь гул витает финских-минских-клинских.

      Для чистых чисто всё, сказал Аквинский.

      Он связан был с водой, с неверьем свинским,

      А сам был мудр. И в вечер этот свят

      На миг любой, без сдачи давший. Мают

      Пакеты-майки. Кассы отцветают,

      И чистый