Софья Рэм

Сверхпроводник. Книга стихов


Скачать книгу

в космос – как палец в небо.

      Та ли родина учит плавать

      Между лавы от левых к правым?

      Не долинство её – далинство.

      Марсианство – не материнство.

      По грибы

      Я бред в какой-то лес привнёс

      Там положил и вынес много

      Невинных палок жёсткий тёс

      И их отрезанную ногу

      Поджарил ножиком грибным

      На тусклом солнце раскалённым

      Как будто я был тем лесным

      Всезнающим и обновлённым

      «Стоя в кочке болота, шипя, ты подводишь итог…»

      Стоя в кочке болота, шипя, ты подводишь итог

      И считаешь деревья, утопленные там, в начале.

      К сожалению, надпись на лбу означает лишь то,

      Что она означает.

      Всюду сбоку колышется лес, истираемый в прах

      Каждым приседом мухи на ветку.

      Если что и растёт здесь – на торфе, а не на словах,

      Умирающих редко.

      От туда до сюда твой мизинец, истыкавший твердь,

      Прошагал, но в руке укрепился хотя бы в зачатке.

      Тем он глубже тебя, тот, из леса построивший верфь,

      Мы – его отпечатки.

      Но кислица цветёт, как желток на разбитом яйце

      На полу, умащённом прилежно мастикой и бранью,

      Как и всякий, кто утром своим не однажды менялся в лице,

      Обнимаясь с геранью за гранью.

      И теперь, как в горшке, ты стоишь, перегнив головой

      Безо всякой системы, и темы, и ремы, и рамы,

      Как седой стадион-транспортир, по которому бьют угловой,

      Нанося ему узкие раны.

      Только вот вдруг случайно ты в землю опустишь глаза

      На футбольное поле, и в нём, нарушая разметку,

      Вновь проступят знакомые лица и кисти. И лишь стрекоза,

      Разрушая виденье

      Собой,

      Перемнёт одичалую ветку.

      Ты проснёшься и долгой дорогой домой

      На вокзал

      Будешь думать, что это приснилось тебе привиденье,

      А не ракурс такой.

      «Богомолы, превращающиеся в кентавров…»

      Богомолы, превращающиеся в кентавров

      В процессе обеда, и звук, познавший свою утробность.

      Кура и ящер, возможно, потомки тиранозавров,

      Смотрят друг в друга, прикидывая съедобность.

      Там, на поленнице, – мир с томным видом сюрреалиста,

      С осьминогами в зоне интимных мест.

      Килограмм муравьёв, проползающий слишком близко

      От того, кто тоже, может, кого-то съест.

      Я меняюсь из шкуры в шкуру, от капли к капле,

      Отличающий измененья от неустоек с трудом

      И не сразу.

      В белой шляпе идущий к сараю, подобный цапле,

      Я повесил замки, чтоб, пренебрегая ртом,

      Всё оставить глазу.

      Но угловатость лица должна быть уравновешена

      плавностью щупалец,

      И я уже не опущу палец.

      Пусть по нему бегает, пытаясь отгрызть, подлец —

      Солнечный заяц.

      Я – молитва Тебе. Целиком и уже навсегда

      С вечным