человек, которого называли Парта Мак Отна, метался, словно тигр, по комнате. Его обутые в сандалии ноги бесшумно скользили по мраморным плитам.
– Гром, – повернулся он к слуге. – Я прекрасно понимаю, почему ты цеплялся за мои ноги, о чем молил Лунную Госпожу. Ты боялся, что я потеряю голову и кинусь на помощь этому несчастному. О боги, я знаю, именно этого ждала эта римская собака. Его закованные в железо цепные псы внимательно за мной наблюдали, а его лай выносить было труднее, чем обычно. О боги, черные и белые, боги тьмы и света! – Он в приступе ярости выбросил кулак вверх. – И я должен был стоять и смотреть, как моего человека убивали на кресте – без следствия и суда – ведь не назовешь же судом этот позорный фарс! О черные боги мрака, даже вас я вызвал бы, чтобы уничтожить этих мясников. Клянусь Безымянными, за это преступление поплатятся многие, Рим вскрикнет, как женщина, наступившая на змею.
– Он знал тебя, господин, – сказал Гром.
Посол опустил голову и закрыл лицо руками.
– Его глаза будут преследовать меня даже на ложе смерти. Да, он знал меня и до самого конца надеялся, что я ему помогу. О боги и демоны, до каких пор Рим будет безнаказанно убивать моих людей у меня на глазах? Пес я, а не король!
– Во имя всех богов, не кричи так громко! – воскликнул испуганно Гром. – Если римляне хоть на секунду заподозрят, что ты – Бран Мак Морн, висеть тебе на кресте рядом с тем несчастным.
– Они и так вскоре обо всем узнают, – сказал мрачно король. – Сколько же можно носить личину посла, шпионя за врагами? Эти римляне хотели посмеяться надо мной, лицемерно скрывая презрение и пренебрежение под маской любезности. Да, Рим любезен с послами варваров. Он дает нам прекрасные дома под жилье, рабов, женщин, не скупится на вино и золото, но в душе смеется над нами. Их предупредительность сродни оскорблению, а иногда – как сейчас, например, – их презрение проявляется в полной мере. Я видел все это. Я невозмутимо глотал их оскорбления, но это… клянусь всеми демонами преисподней, это уже сверх пределов людского терпения. Мои люди смотрят на меня. Я не могу обманывать их ожидания: любой из них, самый жалкий и ничтожный, вправе рассчитывать на мою помощь и защиту. Ибо к кому еще они могут прийти со своими бедами и горестями? Нет, клянусь богами, на издевательства этих римских собак я отвечу черной стрелой и острой сталью.
– А вождь в пурпурном плаще? – Гром говорил о наместнике, и в его гортанном голосе бурлила жажда крови. – Он умрет? – Блеснуло обнаженное лезвие меча.
Бран посмотрел на него хмуро.
– Легче сказать, чем сделать. Да, умрет, – но как до него добраться? Его германская гвардия днем стоит у него за спиной, а ночью – у окон и дверей. Среди римлян у него столько же врагов, сколько и среди варваров. Любой бритт с радостью смахнул бы ему голову с плеч.
Гром схватил Брана за плащ.
– Позволь мне сделать это, господин! Моя жизнь ничего не стоит. Я заколю его на глазах у стражи.
Бран усмехнулся и ударил слугу по плечу с такой силой, которая