мысль ее тут закрыть?
– Свидетельнице.
– За какие такие коврижки? Они что, мужика не поделили?
Я вспомнил, как в фотостудии невеста осадила фотографа, но решил пока промолчать. Мало ли что бывает в жизни. По крайней мере, лично я не стал бы мстить сопернику, за такую мелочь, как увод невесты, в данном случае жениха. Скорее, наоборот, за эту небольшую гадость я только сказал бы огромное спасибо любому подлецу.
– В лучшем случае, невеста и свидетельница оказались тут случайно, – начал я, – они не знали, где спрятаться и, вполне возможно, сунулись сюда наугад.
– В лучшем?.. Дверь что, была заперта? – перебил меня Петров.
– Да.
– А у кого был ключ от двери?
– У свидетельницы.
– А где она взяла ключ? И где она сейчас?
– Ее увезли на другой «скорой». Она потеряла сознание, когда медики констатировали смерть.
– Понятно. – Майор хлопнул в ладоши, словно поймал в них кого-то, и хотел расплющить. – Будем подождать результаты экспертизы, – сказал он нарочито неправильно, после чего решительно развернулся и вышел из подсобки, на ходу бросив подчинённым: – Подсобку опечатать, с руководства кафе взять объяснение, почему в подсобке пахнет непонятно чем. И кстати, выяснить, чем именно там пахнет.
Следующий день начался с головной боли. «Боже! – подумал я. – Вчера я не пил ни грамма, а голова болит, словно я несколько дней провел в винных погребах!» Размышления о мертвой Александре не давали мне уснуть большую часть ночи. Только под утро я задремал каким-то едва уловимым призрачным полусном-полубредом, от которого, по всей видимости, голова моя трещала по всем швам. «Александра. Симпатичная, жизнерадостная девушка. Спортсменка. Неужели какой-то скрытый недуг свалил ее в день собственной свадьбы? – не переставал размышлять я. – Или здесь кроется нечто большее, чем затхлый воздух подсобки и какое-то заболевание? Во что бы то ни стало мне надо это выяснить, иначе я не только лишусь сна и покоя, но и предстану в неприглядном свете, прежде всего для самого себя, ведь как-никак, а с покойной мы были в хороших отношениях».
Первым делом нужно было как-то взбодриться и избавится от головной боли. Ничего лучшего, чем открыть бар и вынуть из его соблазнительного нутра бутылку коньяка, я в это утро придумать не смог. С первыми глотками живительного напитка ко мне стала приходить ясность мысли. «Надо поговорить со свидетельницей раньше, чем это сделает майор Петров, – первое, что пришло мне в голову после пятидесяти граммов. – Иначе этот мужичок-полицейский с огромными ручищами, которыми можно капать канавы без лопаты, может одним неосторожным словом так запугать бедняжку, что потом от нее нельзя будет дождаться ни слова, ни полслова». Но где искать свидетельницу, которую вчера с роковой свадьбы увезли в больницу на «скорой» я не знал. У меня не было никаких контактов ни жениха, ни невесты, ни тем более свидетельницы. В этот трагический день я, как всегда, отложил обмен телефонами на потом, а этого «потом» просто не суждено было быть. Вдруг я вспомнил, что тамада, еще до того как случилась трагедия, ходила между гостей