забеспокоился: что же это получается, мы ждем битый час. А от них – ни слуху ни духу. Потом я вернулся на место происшествия. С тех пор ни разу не бывал в больнице «Эйч» и не виделся с тем молодым работником метро.
Только узнал, что той же ночью Такахаси умер. Жаль его. Умер человек, которого я вез…
Гнев к «Аум Синрикё»? Это даже не гнев. Чего смеяться. Они говорят, что действовали по указке Асахары. Но это их рук дело, поэтому пусть знают, что им могут присудить смертную казнь.
Я часто ездил по работе в деревню Камикуйсики. Из верующих, что там жили, словно вынули душу. На лицах нет выражения: не плачут, не смеются. Прямо как маски театра «но». Это у них называется контроль над чувствами. А их руководство – совсем другое. У них есть и выражение, и мысли. Они плачут и смеются. И никакому контролю над чувствами не поддаются. Они дают указания. Сплотившись вокруг Асахары, хотят власть захватить в этом их государстве. Как бы они ни оправдывались, нет им оправдания. Будет правильно, если их всех казнят.
По работе я объездил разные места. Был на месте землетрясения в Кобэ. Но зариновая атака – нечто особое. Это настоящий ад. Действительно, возникали вопросы касательно этики работы журналистов, но эти-то уж точно знают, насколько все было ужасно.
Тойода-сан родом из префектуры Ямагата. На работу в метро он, как ни странно, поступил именно 20 марта. 1961 года. После окончания старшей школы работы в провинции не нашлось, и он буквально с пустыми руками приехал в Токио. Особой страсти к метро не питал, просто его познакомил с кем-то один из родственников, и он поступил на работу. И тридцать четыре года проработал станционным смотрителем. В его речи по-прежнему слегка улавливается диалект Ямагаты. Я не хотел бы выводить какие-то стереотипы характеров людей по месту их происхождения, но он сразу производит впечатление жителя северо-востока, способного с упорством противостоять трудностям.
Признаться, пока я беседовал с этим человеком, в моей голове крутилась фраза «этика труда». Можно переименовать в «гражданскую этику». После 34 лет работы кажется, что приобретенные за это время моральные ценности стали его гордостью и опорой в работе. Он и с виду – добропорядочный работник и добропорядочный гражданин.
Это не более чем предположение, но мне кажется, что двое коллег Тойоды-сан, попытавшихся на станции Касумигасэки линии Тиёда ликвидировать пакет с зарином и, к сожалению, лишившихся жизни, в той или иной степени придерживались схожих взглядов на эту этику.
Чтобы оставаться в форме на работе, требующей немало сил, он по-прежнему закаляет тело – два раза в неделю устраивает пробежки. Участвует в ведомственных соревнованиях по бегу. Говорит, приятно попотеть, забыв о работе.
Около четырех часов продолжался неприятный для него разговор. И все это время с его уст ни разу не сорвались жалобы или слова горечи. Он говорит, что, преодолевая собственную слабость, хотел