наконец-то приехала неотложка. Я точно не помню – кажется, Тойоду и Хисинуму повезли на разных машинах. Двое-то в одну машину «скорой помощи» не помещаются, вот одного и повезли, кажется, на обычной машине. Они оказались единственными тяжелыми на нашем участке.
К тому времени вокруг выхода А11 скопилось немало зевак, набежала пресса, подтянулись пожарные и полиция. Помню, что народу было много. Пресса с микрофонами в руках брала интервью у работников станции и пассажиров. Сдается, к тому времени вход в станцию был уже перекрыт.
Убедившись в этом, я пошел пешком в больницу «Эйч». Захожу внутрь, и вижу, как по телевизору в холле передают новости «Эн-эйч-кей». Показывают место происшествия в метро. Тогда я узнал, что Такахаси умер. Да, узнал из теленовостей. Эх, опоздали, не успели… к сожалению.
Мое состояние именовалось примерно так – «сужение зрачков». Было темно в глазах. И подташнивало. Никакого обследования или анализов – только поставили капельницу. В таком духе, мол, первым делом – капельница. Все это время я не снимал форму. У меня было легкое состояние. Думаю, я пострадал меньше, чем кто-либо из тех, кто оказался ближе. Вот Оохори – тот пролежал в больнице очень долго. Мне повезло, что сразу вышел на поверхность.
После капельницы я вернулся пешком на станцию с нашими сотрудниками. Поезда линии Тиёда следовали без остановок на Касумигасэки, и мы вернулись в офис линии Маруноути. То, се – вернулся домой только вечером. День выдался таким длинным-предлинным. Отдохнув следующий день, я вышел в ночную смену 22-го.
Если честно, помню это происшествие лишь местами. В некоторые моменты память очень отчетливая, во всех остальных – смутная. Очень много выпало. Видимо, потому, что я был на взводе. Помню, как стало плохо Такахаси, как везли его в больницу. Все остальное вспоминается с трудом.
Нельзя сказать, что меня связывали какие-либо личные отношения с Такахаси, он – один из помощников начальника станции, я – молодой. Мы находились на совсем разных уровнях. Его сын тоже работает в метро, на станции N. Мы с ним примерно одного возраста. Таким образом, Такахаси мне в отцы годился. Но когда я общался с ним, этой самой разницы в возрасте не ощущалось. Такое чувство, что он не разделял сослуживцев на старших и младших. Был спокойный, все его уважали. С пассажирами всегда предельно вежлив и обходителен. Я обращался к нему по фамилии, но все звали его по прозвищу – Иссё-сан. Так, по-дружески.
Хоть я и оказался вовлечен в этот инцидент, желания отсюда куда-нибудь перейти у меня совершенно нет. С самого прихода на работу я тружусь на этой станции. Сравнивать ни с чем другим не могу, но здесь мне очень нравится. Привязался я к этому месту, что ли.
Мията-сан работает в торговой фирме «Санва», лет шесть как водит машину «Телевидения Токио». Ожидает прямо в студии. Когда что-то происходит, гонит груженную техникой для прямого вещания машину прямо к месту происшествия. Не являясь при этом работником телекомпании. Я даже не знал