конкурс, как ты говоришь, что плохого в макияже, прическах, красивой одежде? Мне надоело притворяться, что мне все это не нравится, только потому, что ты не одобряешь. – Ее голос снова стал громче. – Мне все равно, что ты думаешь. Это не значит, что я становлюсь как мама!
– Я не говорил… – Ник осекся. Именно это он и говорил. Красивая одежда, макияж, прически – все это напоминало ему о том, что Соня предпочла их семье. Ему. И что хуже – Стиви.
У него защипало глаза, в висках застучало. Стиви отказывалась от всего того, что так нравится девочкам… ради него?
Она перегнулась через стол с выражением раздражения и огорчения.
– Это был мой единственный шанс перестать бояться.
– Чего ты боишься? – За нее Ник сразился бы с любым драконом.
– Выступать на публике! – едва не закричала она. – Одно из заданий конкурса – прочитать речь. Нас будут учить, советовать. Но теперь… Какой из меня юрист, если я не могу выступать?
У Ника перехватило дыхание. Ему следовало поговорить с дочерью, выяснить, почему ей так важен этот конкурс. Но вместо этого он сделал поспешные выводы и сорвался на крик.
Стиви права. Ник ей не доверял.
– Детка, я…
Но Стиви не дала ему договорить:
– Ты не веришь, что я могу выиграть. – Ее голос звучал жестко, но в нем крылась дрожь, от которой у Ника разбивалось сердце. – Все думают, что я выставлю себя дурой, и ты тоже.
Ник сжал кулаки. Кто такое говорит?
– Но Блэйр считала, что у меня есть шанс! Она в меня верила! – С этими словами Стиви вылетела из комнаты. Дверь ее спальни с грохотом захлопнулась, и раздались сдавленные рыдания.
Ник зажмурился и прижал кулаки к глазам. Стиви редко плакала. Ему едва хватало сил, чтобы оставаться на месте, не пойти к ней. Сейчас она не приняла бы его попытки утешения. Что он наделал…
Но теперь он должен все исправить.
Ник поднялся, взял кепку и отряхнул джинсы. Он знал, что Блэйр – племянница Глори Миддлтон. Если она живет в Дангоге, то остановится у тети. Туда ему и дорога.
Стук в дверь черного хода отвлек Блэйр от изучения журнала. Она совсем недавно вернулась домой, пульс едва перестал частить после столкновения с Николасом Конвеем. Что за неандерталец…
Хотя и сексуальный.
Мысль пришла непрошеной. Блэйр прогнала ее и поднялась на ноги, чтобы открыть дверь, – очень кстати, это отвлечет ее от глупостей. С мужчинами в ее жизни покончено. А неандерталец остается неандертальцем, несмотря на сексуальность.
Она открыла дверь – и застыла как вкопанная, увидев, кто стоит за тонкой сеткой наружной двери.
И пульс у нее немедленно участился снова.
Она списала это на всплеск адреналина от напоминания от недавней стычки. Открыв наружную дверь, она скрестила руки и прислонилась плечом к раме. Приглашать мужчину внутрь она не стала. Блэйр умела держаться холодно и высокомерно, когда ситуация требовала – как сейчас.
– Ну-ну, вот и дере… венский мальчик.
Маска высокомерия удачно скрывала то, как у нее пересохло в горле при виде этого