rel="nofollow" href="#n_103" type="note">[103]. Так вот если не ограничиваться слухами, распространенными в среде венгерской коммунистической эмиграции в СССР, а углубиться в теме, обратившись к архивным первоисточникам, возникают серьезные вопросы. В конце 1990-х годов автор этих строк вместе с известным переводчиком венгерской литературы Вячеславом Середой по просьбе наследников получили доступ к следственному делу Дьердя Лукача – один из крупнейших философов-марксистов XX в. был арестован в июне 1941 года и два месяца находился в застенках НКВД. В результате была опубликована книга[104]. Скажем сразу: во всем многостраничном следственном деле нет ни малейшего упоминания о доносах Имре Надя – факт, безусловно, говорящий сам за себя. И даже если удастся доказать прямую причастность И. Надя к уничтожению некоторых соратников по партии, следует признать: вышеназванные документы, хотя и важны для составления полной картины об Имре Наде как личности, вместе с тем не дают сами по себе каких-либо оснований для пересмотра, переоценки его роли в общественно-политической жизни Венгрии середины 1950-х годов и революции 1956 года[105].
Еще одна распространенная легенда: Имре Надь – человек Л. П. Берии. Этой версии, похоже, придерживался и Янош Кадар. Неизвестно, правда, насколько искренне, но он говорил об этом М. С. Горбачеву в сентябре 1985 года[106]. Причем если для Кадара мнимая причастность Надя к команде Берии означала только компромат и ничего больше, в современной России названную версию можно связать с новомодной попыткой некоторых историков и особенно публицистов увидеть в деятельности Берии весной – летом 1953 года планы далеко идущих системных реформ, представить его в качестве несостоявшегося реформатора[107]. Причастностью к команде Берии иногда объясняют и провозглашенный правительством И. Надя в Венгрии с лета 1953 года «новый курс» – отказ от форсированной индустриализации, смягчение методов коллективизации, перенесение центра тяжести на производство предметов потребления. Между тем достаточно изучить запись встречи советских и венгерских лидеров в июне 1953 года, чтобы увидеть: фигура И. Надя на пост премьер-министра отнюдь не была навязана Берией вопреки воле других, она не вызывала возражений кого-либо из членов советского руководства[108].
Наконец, в отечественной литературе последних десятилетий (чаще всего в литературе строго определенной идейно-политической ориентации) получила хождение еще одна спорная версия: возвращение на венгерский политический олимп в октябре 1956 года Имре Надя, за которым к этому времени прочно закрепилась репутация «правоуклониста», связывают с уступчивостью А. И. Микояна, не разглядевшего в И. Наде скрытого «врага» и убедившего коллег по Президиуму ЦК КПСС сделать ставку на него[109]. Роль Микояна иногда преувеличивается (хотя при этом пользуются совсем другой оптикой) и в западной литературе – не только в силу привычного для ряда политологических школ стремления выявить в политической элите какой бы то ни было страны