исторической науке – тем более значительным, что на родине личность этого политика (что вполне естественно) куда в большей степени, чем в России, становилась предметом домыслов и политических спекуляций. В своих работах, основанных на огромном фактическом материале, Я. Райнеру пришлось опровергать устоявшиеся стереотипы, полемизировать с некоторыми спорными точками зрения, бытующими в венгерской и западной историографии, где никогда не было единства мнений об И. Наде, существовал широкий диапазон оценок. Впрочем, полная демифологизация той или иной исторической личности – задача, непосильная для историка, тем более когда речь идет о государственном деятеле, концентрирующем в себе существенные политические тенденции в национальном развитии новейшего времени, о человеке, чье наследие продолжает оставаться востребованным и сегодняшним политическим сознанием.
Споры об Имре Наде периодически оживляются в Венгрии, особенно в дни очередных годовщин событий 1956 года. И мнения высказываются подчас диаметрально противоположные. Здесь можно выделить две важные тенденции. С одной стороны, трагизм судьбы венгерского премьера, казненного в июне 1958 года, бросает отсвет на все его действия и поступки, правые и неправые; мученическая смерть располагает историков, а тем более публицистов и широкое общественное мнение к апологетике, дает простор для идеализации личности Надя, к явным ошибкам и просчетам подходят менее критически. Это характерно, кстати, и для большой части западной историографии, стремящейся признанием заслуг Надя post mortem как бы компенсировать ту поразительную близорукость в оценке его политического лица, которую западное общественное мнение демонстрировало на протяжении всей венгерской революции. Приветствовав приход к власти В. Гомулки в Польше, оно вместе с тем упорно продолжало видеть в Наде заурядного сталиниста даже тогда, когда для этого было все меньше оснований[112].
Что касается современной Венгрии, то там зачастую наблюдается и другое. Участники споров нередко и не стремятся докопаться до исторической истины, преследуя сиюминутные политические цели. Спекуляция на памяти о драматических событиях «будапештской осени» ради сведения счетов между партиями-конкурентами давно стала реальностью политической жизни современной Венгрии. Иногда просто удивительно видеть, как политики, родившиеся через много лет после 1956 года, апеллируют к истории национальной революции главным образом для того, чтобы скомпрометировать своих же сверстников в глазах избирателей. В развернувшейся борьбе за «наследие 1956 года» (а Имре Надь здесь остается центральной фигурой) участвуют все: от воинствующих националистов до умеренных социалистов. Особенно заметным явлением в последние два десятилетия стала публицистика и мемуаристика консервативно-националистической ориентации. Она умаляет, а то и полностью дискредитирует роль Имре Надя и его окружения – всех, кто не отделял национальных интересов от идеалов общества социальной справедливости.
Ветеран