а иногда наоборот (это весьма точно передают словом transformismo; английского эквивалента пока не придумали). Но в обоих случаях это предположение опровергается большим количеством эмпирических доказательств.
Первым заметным пережитком менталитета времен «воюющих царств» и «Искусства войны» (или скорее привычки применять нормы внутреннего конфликта к конфликту международному), является неограниченный прагматизм в межгосударственных отношениях. Ци, Цин, Чжао, Вэй и Янь могли быть сегодня союзниками, завтра – врагами, а затем, возможно, опять – союзниками просто потому, что тогда это было более выгодно. Китайская внешняя политика, очевидно, исходит из того, что иностранные государства могут быть такими же прагматичными и оппортунистическими в своих отношениях с Китаем.
Однако международные отношения вовсе не то же самое, что отношения в рамках одной и той же культурной общности. Так как вместо общей культурно-национальной специфики здесь имеют место национальные чувства, то любая конфронтация между государствами за пределами мелких технических вопросов может в том или ином случае вызвать всплеск эмоций, страха, вражды или недоверия и повлиять на весь комплекс отношений с данным государством. Но уже упоминавшийся выше визит премьера КНР Вэнь Цзибао в Индию 15–17 декабря 2010 года, тем не менее, видимо, исходил из предпосылки, что Индия просто отставит в сторону острый спор по вопросам статуса Кашмира и Аруначал Прадеша (который сами же китайцы и оживили в одностороннем порядке) для того, чтобы прагматично использовать возможности для бизнеса в Китае. Для этой цели, как уже упоминалось, Вэнь Цзибао сопровождало примерно 400 бизнесменов. Но индийцы не достаточно прагматичны, чтобы вести себя как Ци, Цин или Чжао, поэтому визит прошел в холодной атмосфере, не достиг никаких результатов и уж конечно не способствовал устроению отношений доброй воли между двумя странами, хотя его рассматривали именно как визит доброй воли.
То же самое злоупотребление нормами других стран регулярно проявляется в конфликтах. Например, показательный инцидент 7 сентября 2010 года вблизи островов Сенкаку (Дяоюй для китайцев), за которым последовали пламенные заявления МИД КНР, спровоцировавшие анти-японские выступления китайского населения, аресты некоторых японских бизнесменов, и фактическое эмбарго на поставку редкоземельных металлов в Японию51. Сразу после этого заявления китайского МИД была подчеркнута важность японо-китайских экономических отношений, население было призвано к прекращению антияпонских демонстраций, а японцы – к продолжению инвестирования Китая. Японцы, разумеется, воспринимали этот конфликт совершенно по-другому: он привел к принципиальной переоценке всех отношений между Японией и Китаем и резкой смене тенденции последнего времени, которая, казалось, свидетельствовала о сближении с Пекином и удалении от Вашингтона. Только катастрофа 11 марта 2011 года отвлекла внимание японцев от «китайской проблемы» и лишь для того, чтоб усилить укрепление