следы. Здоровый такой мужик.
Я как раз был занят тем, что так и не успел сделать вчера, – подновлял забор. Древесина на изломе пахла замечательно.
Аргус лежал на крыльце, перегораживая собой вход на веранду, и староста топтался внизу, не решаясь войти.
Я крикнул:
– Он вас не тронет!
Но староста все равно не двинулся с места.
Я сказал:
– Я сейчас, – и двинулся напрямик через малинник.
– Это животное, – укоризненно сказал староста, – оно слишком большое, чтобы…
– Чтобы что?
Аргус примерно с крупного ротвейлера. Я видал собак и покрупнее.
Я поднялся по ступенькам, и староста за мной, держась так, чтобы я был между ним и аргусом. Я пододвинул ему кресло и спросил, хочет ли он варенья со сливками или просто так. Но он не захотел ни варенья, ни сливок, ни чаю. Почему-то никто из моих гостей не хочет чаю.
– Погоды нынче стоят хорошие, – сказал староста.
Я согласился, что да, погода просто замечательная.
– Не то что в прошлом году.
Я сказал, мне трудно судить, поскольку я поселился здесь недавно.
– В том-то и дело, – сказал староста. Он устроился поудобней в кресле и сложил руки на коленях. – Я вроде как староста округа. Пришел познакомиться.
– Очень приятно.
– У нас тут людей всего ничего. Деревня, с десяток хуторов… Пара-другая усадеб вроде вашей.
– Угу.
– Меня люди выбрали. Должен быть староста. Хотя людей всего ничего.
– Угу.
– Вот я и пришел познакомиться.
Маска простака самая удобная. Его выдавали глаза.
– Вы редко бываете в деревне.
– Вообще не бываю. За покупками мы ездим в город.
– А у нас там что-то вроде клуба. И любительский театр.
– Будет время, – сказал я, – обязательно схожу на представление. Вы мне программу скиньте.
– А в лесу вас кое-кто видел. И у озера.
– Я люблю гулять.
– Это хорошо, – сказал он, – я всегда говорю – гулять полезно. Я им так и сказал, он ничего дурного не делает, просто гуляет.
– Договаривайте, – сказал я, – и кончайте этот маскарад.
– Ладно, – он вздохнул, – действительно, чего уж там. Вы производите впечатление разумного человека. И безобидного. Но вас здесь не любят. К сожалению.
Деревенский простачок исчез, точно по лицу старосты прошлись мягкой губкой. Я подумал, что он не последний человек в этом их любительском театре.
– Я ни с кем и не знаком.
– Вы не ходите в клуб. Не общаетесь с людьми. Им это не нравится. Они полагают это высокомерием. Пренебрежением. И еще – эта ваша собака.
– Аргус.
– Тем хуже. В деревне многие боятся ходить к озеру.
– Аргус никому не причинит вреда. Иначе кто бы мне позволил везти его на Землю?
– Он чужак. Чужое существо. Кто может за него поручиться?
– Я.
– А за вас?
Мы замолчали. Солнце выпарило росу, и сад был заполнен ровным гудением пчел.
– Все знают, аргус с человеком вроде как в связке. Одно