материально. И тем более слово, напечатанное на бумаге, приобретает самостоятельность и уже живет отдельно от своего хозяина, обретая бессмертие. Такое же бессмертие я пожелал бы книге Томаса «Татышлинский рай»! А ему самому – дальнейших творческих успехов при работе над вторым томом, учитывая пожелания и конструктивную критику своих читателей!
Отец
Публицистика
Мне приснился отец. Молодой, лет сорока. В сером пиджаке и в синих галифе, заправленных в хромовые сапоги. Подвижный и веселый, как будто только что вернулся с войны. Голубоватые глаза на чисто выбритом лице излучали свет и радость.
– Ты что, в самом деле мой отец? Ты же моложе меня лет на двадцать.
– Выходит, так…
– И ты на самом деле был военным корреспондентом?
– Да уж.
– Я ведь тоже пишу. Как тебе, читал?
– Пиши сынок, пиши. Хорошо пишешь. Легко читается.
– Так вот это откуда у меня! Значит, я в тебя пошел. Садись, пап, на мою кровать, я обниму тебя. И надо это дело как-то отметить! У меня коньячок есть… припасенный к Новому году.
Все значимые сны мне почему-то снились под утро. Проснулся и думаю, к чему бы это? Я ведь не написал про отца ни одного рассказа. Так, упоминал кое-где, и все. А мой отец достоин отдельной главы. А может, и книги.
Отец мой, Галинур Рахимович Рахимов, родился в 1901 году, в селе Ванш Бураевского района в Башкирии. С моей мамой Хусной Валиевой они встретились в деревне Верхний Чат Янаульского района, куда они приехали погостить к своим родственникам.
– Да как его не полюбить, – говорила мама за рукоделием при свете керосиновой лампы. – Такой плясун был! В клубе как пойдет по кругу. Под ногами земли не чувствует. Летит прямо, так легко и весело. Еще как присвистнет, да вприсядку… все молодухи о нем только и говорили. И поговорить был горазд, острый на язык был, многим от него доставалось, особенно начальству и тем, кто неправильно жил.
Конечно, никаким корреспондентом он не был. А был потомственным плотником и столяром. И целыми днями пропадал в предбаннике, где что-нибудь мастерил. И учил меня, как работать топором и рубанком, и всегда приговаривал:
– Ну, примерно вот так. А если спросят, кто научил, скажи, мол, сам знаю.
Как-то после армии и я собирался улетать с Татышлинского аэродрома на кукурузнике в Уфу, устраиваться на работу.
– Рахимов Галинур – не твой ли отец? – спросил меня начальник аэродрома Хасанов, заглянув в мой новенький, ещё пахнущий типографской краской паспорт, выписывая мне билет.
– Да, – удивился я.
– Знаю, знаю. Веселый был старик. Он мне с бригадой из Кордон-Тибиля здание аэродрома за лето построил. А как работал топором – одно загляденье. Все шутил, если, мол, нас на самолете прокатишь, то и баню поставим. Жив ли еще отец?
– Умер, лет десять уже…
– Хороший был мужик. Пусть земля