безжалостных муз
В последний момент, когда казалось, что силы уже исчерпаны, оно появилось. Теперь его было уже ни с чем не перепутать. Каждый шорох отдавался в измотанной душе как след от удара на обнажённом теле.
Одна Муза держала голову Антона, а вторая мешала ему заснуть.
– Сядь и пиши, откуда ты знаешь, будет ли это с тобой и завтра тоже, или, если не сядешь писать, завтра проснешься пустым, бесплодным и холодным? – причитала тощая Муза в строгом сером костюме.
– Если откажешься от ценного дара сейчас – уж потом я тебя проучу, – шептала грузная тётка-Муза.
И, спустя более часа провальных попыток заснуть, Антон подчинился. Казалось, тело вот-вот выключится от усталости, оно валилось с ног еще сегодня днем, а сейчас уже за полночь, но внутри натянута пружина, которая сгорит, если не отпустить её сейчас, и уничтожит споры нового мира внутри невидимого инкубатора, если не выплеснуть это тяжелое, темное, в словесную вязь. Чистая желчь.
Пейзаж открылся просторный, не смотря на высотки. На горизонте темный цвет зимнего неба запачкан желтой пылью, от замерзшей влаги и скопления газов, и становился все чище кверху, и уже над самой головой становился ослепительно синим. Стволы кедров, с одной стороны подсвеченные рыжими фонарями, загадочно сияли, а их кроны, будто залезшие подальше от бренности земли, только подчеркивали высоту звездного полотна.
Страна золотых сердец
Улица – это такое место, которое нужно обжить. Улица – это то место, куда ты попадаешь, покидая свой подъезд. Там мало знакомых тебе людей, в основном знакомы только очертания домов и местоположения остановок, магазинов. Улица – это протяженная в пространстве лента асфальта. Улица – это что-то из детства.
Иногда на улице бывает мокро, грязно, ветрено, мусорно. Когда там все хорошо, люди этого обычно не замечают, и их внимание переносится на совершенно другие вещи – в голове могут возникать разные мысли, и никакие внешние условия не могут вырвать человека из самого себя. Некоторые, правда, видят что происходит вокруг, но нельзя видеть все вокруг одновременно. Даже если бы у человека была сотня глаз, ему было бы сложно держать во внимании все сразу.
Поэтому мы обращаем внимание не на все, что попадается на пути, а только на какую-то часть, отфильтрованную и интерпретированную нашей картиной мира. Хорошие видят хорошее, испуганные видят пугающее, неуверенные видят везде угрозу, а мизантропы обращают больше внимания на неприятных прохожих, и на самые неприятные стороны обыкновенных.
Но Антон был не из таких. Он умел замечать в людях хорошее. Сейчас уже сложно вспомнить, когда это произошло – когда в его голове что-то щелкнуло, и он подумал: «А ведь плохое может увидеть каждый, да и видит обычно. Что ж я буду тратить драгоценные минуты своей жизни, концентрируясь на том, что мне не нравится, и что я при этом не могу изменить» – и перестал замечать дурное.