кто-то стучит, стучит впереди палкой об асфальт. Для него нет этих людей. Он идет глубокой темной ночью. В любое время года. В любое время суток. Для него всегда черная ночь – всегда темно…
Если бы смотреть на экране, то нам бы показывали то кадры сплошной черноты, то, как молния на черном небе, блеск его алюминиевой палки. Людей показали бы смеющихся. Или злых, разговаривающих, молчащих, старых, молодых, красивых с сумочками и дипломатами…
Стук. Стук. Стук. Стук. Однообразный и четкий стук среди людской толпы – шумной, пестрой, с солнцем и без солнца, но среди бела дня. А для слепого – ночь. Ночь. Ночь… Нет! Мгла. Сплошная черная мгла всегда: и когда спит, и когда бодрствует.
Если бы нам, зрячим, завязать глаза, дать в руку звенящую палку и заставить идти по старой, знакомой тропе – для нас это будет непосильной задачей. Но если продержать слепым год – эта слепота уже будет не трагедией, а тяжелой, но привычной жизнью.
В основном, слепые живут в обществе слепых, где им дают работу и дотации. Там они живут полнокровной жизнью. Об одном всегда прошу: обернитесь на четкий глухой стук, уступите дорогу, помните, что это идет слепой. И не торопитесь, проводите его домой или куда-то еще. Помните, что для него всегда и всюду – кромешная ночь.
Рязанов
Много лет назад в Талице жил мастер по гармошкам, которого знал весь район. Бывало, в каждой деревне района найдется «новая» гармонь. Все знали, что она вышла из рук мастера Рязанова, потому что играла лучше любой новой.
Рязанов в то далекое время (при Сталине) аккуратно платил оброк-патент и назывался частником. «Частник» этот из рухляди делал гармонь-конфетку. Он делал новые двойные мехи (полностью как-то клеил вторую рубашку), полировал дерево (оно блестело как новое), менял все лайки (это мягкая кожа под клапанами), менял голоса, если полностью проржавели, ну и добавлял или заменял всякую необходимую мелочь. Голоса он проверял иголкой, никогда не дул в них. Это я перечислил основной ремонт. Учился ли он, где, у кого, я не знаю, не спрашивал.
Мне надо было увидеть его во что бы то ни стало Я купил в Свердловске с рук дешевую гармонь. Два голоса не играли совсем, только воздух выходил. Сносил в ремонт, поиграл немного – снова два голоса замолчали. Гармошка-то была советская! А верх был в порядке. Собрался я и поехал я к нему в Талицу. Мне рассказали, как найти Рязанова. Зашел. Передо мной простой мужик средних лет сидит и что-то ковыряет в гармошке. Одет в домашнее, бытовое.
– Ты, я вижу, принес, показывай.
– Да мне нужно поставить два голоса. Мне два голоса делали.
– И неплохо наклепали. Неплохо, неплохо… В Свердловске, в мастерской? Сделаю я тебе два голоса. Приходи через неделю.
Через неделю я забрал гармошку. Брал он по тем временам дорого, но делал, я уже говорил, на совесть!
Безалкогольная свадьба
При Президенте (тогда генеральном секретаре) Горбачеве стали привычными безалкогольные торжества, в том числе и свадьбы.
Встретил как-то приятеля с женой.
– Здорово!
– Здравствуй.