а сплетник; не солдат, а размазня… За три месяца так хорошо узнать человека? – молодец замполит! Через какую лупу разглядел?..
Нет, ну чего он там? Морёнов!!.
– Морёнов! Немедленно покинуть машину! – приказал майор, и сам почувствовал нелепость своего приказания. Что солдат может слышать сквозь толщу воды?
Но это была не команда, крик души, страх за солдата. К черту! Какие тут могут быть сейчас характеристики?!. Солдата надо спасать! Романов стал расстегивать портупею, заучено и быстро.
Бабенков борматал:
– Он меня ввытолкнул, а сам… сссам ттамм…
Морёнов рвался к дыре из последних сил, но валенок, попавший между шахтой коробки передач и пассажирским сидением, сдерживал. Юрий дернул ногой раз, другой и понял – это конец! Им стала овладевать паника, а холод довершал её. От холода спёрло дыхание, что, возможно, и к лучшему – он не глотнул воды. Ухватившись руками за верхние трубы – ребра жесткости автомашины – и, упираясь левой ногой в спинку одного из сидений, тянул правую ногу из валенка – валенок и портянка от сырости внутри словно приклеились к ноге.
То ли он стал галлюцинировать, то ли на самом деле кто-то, или что-то подплыло к его уху и спокойным голосом, до радости знакомым, сказал:
– Юраня, я тебе помогу. Спокойно, вытягивай ногу…
Мамин голос! И он как будто бы почувствовал себя спокойнее, прояснилось сознание
Юра последовал совету, и потянул ногу из валенка медленно, но уверено, без нервной торопливости.
Как только нога освободилась, его как будто кто-то невидимый подбросил вверх и вытолкнул пробкой из машины.
Оживились все, завидев белокурый шар в трещине. И та, словно рожая, медленно разверзаясь, выпускала из чрева на свет божий вначале пузыри воздуха, муть, а за тем – заново рожденного. И человек, ослабленный, мокрый, выходил из неё с муками, цепляясь руками за неровные, уже обмахрившиеся края тента.
Юрий вынырнул, ошалело завертел головой, хватая ртом морозный воздух, а, глотнув его, разом захлебнулся, ослаб, закашлял и оттого с трудом подтянулся, сел на бровку тента, не вынимая из дыры ноги. Вода ему была на уровне пояса. По голове, по лицу стекали струи, а вместе с ними слезы, вдруг так неожиданно прорвавшиеся из глаз. Он счастливо улыбался, глядя на своих товарищей, плакал и видел их в мутной пелене.
Вначале солдаты вздохнули от облегчения и от радости. Урченко даже нескладно подпрыгнул, хлопнув себя по бокам. Славка стянул с головы шапку и вытер ею лицо. И случайно всхлипнул. Бабуля, тот откровенно плакал и смеялся. Но затем, как сговорились, все замолчали, интуитивно почувствовав состояние Морёнова.
Холод вывел Юрия из стресса. Уши и шея окатило морозом. С головы его курился парок. Он дрожал от холода.
– Морёнов! Рядовой Морёнов, немедленно выходите на лёд! – не приказывал, вызывал Романов солдата.
Солдат кивал головой, соглашался.
– Сча-азз… –