улиц мы остановились под развесистой кроной дерева, приготовились встретиться с огнём вражеских танков. Вокруг была тишина. Много зелени. Солнце приятно припекало. Метрах в пятидесяти от нас на обочине стояли две арбы, нагружённые домашними вещами. Лошадей не было, две молодые женщины ходили возле повозок. Вот шла группа немецких офицеров, они, прижавшись, друг к другу, что-то несли в солдатском одеяле. Поравнявшись со мной, они на ломаном русском объяснили, что несут к нам в медсанбат раненного русского офицера. Но так ли это? Мы им не верили, так как, возможно, к нам в тыл они несли своё оружие. Но мы не стали их проверять, тем самым проявив беспечность. Это не входило в наши обязанности, тем более немцы не имели автоматов.
В час дня нас сняли с засады и благополучно вернули в город.
Вторая засада, ранен командир, горит машина
В городе скопилось много наших войск, техники, разведка доложила о том, что немцы готовятся окружить город.
Нам был дан приказ выдвинуться на окраину города с задачей выяснить обстановку, огнём орудий задирать противника. Мы выехали за город в поле, местность далеко просматривалась. Слева в километре от нас был большой сарай, путь нам преграждал широкий овраг, а за ним стояли отдельные дома. Было видно, как немцы делали перебежки, вели автоматную стрельбу в нашу сторону. Мы дали два выстрела осколочных по сараю и по домам, где накапливались немцы. Лейтенант Усков приоткрыл верхний люк, и тут же по нему прошлась автоматная очередь, лейтенант быстро захлопнул люк, струя крови застилала ему лицо: пуля прочертила по черепной коробке. Наскоро сделали ему перевязку. А потом снова последовал удар по машине. Внутри блеснула искра, пошёл дым. Мы выскочили из машины, сделали перебежку через дорогу, залегли в кювет и в этот миг увидели, что машина горит. Стрельба в нашу сторону продолжалась. Нельзя было даже поднять голову. Через дорогу перебежали два безоружных немецких солдата с поднятыми руками, за ними наши с автоматами. И их тут же ранили. Лейтенант Усков кричал им, чтоб они ложились, и они легли возле нас в кювет. Тут произошло следующее: когда немцы и наши солдаты легли, Усков закричал им:
– Я ранен, машина горит, ранен солдат. Это вы, немецкие сволочи, виноваты!
А затем направил пистолет на немцев. Первый немец промолчал, а второй (он оказался русским власовцем) закричал и начал молиться:
– Не убивайте! Я русский, из-под Курска! У меня там жена, двое детей!
– Ах ты, сволочь! Немцам продался! Наших убиваешь, ну так получай! Первым Усков пристрелил власовца, а затем и немца. Так они и остались лежать рядом, два трупа. Два врага, немца, и наш предатель. Сделали опять перевязку раненому солдату. Короткими пробежками по канаве устремились в город, пули свистели над головой, спасали лишь канавы. А позади нас горела самоходка. Дым высоко поднимался в небо. Мы догнали раненого русского солдата. Он был ранен в рот,