пару минут холопы поволокли куда-то в сторону сарая опутанного по рукам и ногам веревкой ругающегося и одновременно рыдающего гостя. Зрелище не из самых приятных.
– Пусть охолонет, – сказал вернувшийся Тит, прислоняя пищаль к стене. – Заряженная, – подтвердил, заметив Данилин взгляд. – Плохо то, что он не только дурной, еще и подлый. Другой бы вложил Машке кулаком немного мозгов, ну-ну, не дергайся. На правду не обижаются. Нашла тоже с кем гулять.
– А чем я плох? – с вызовом спросил Данила.
– Да всем прекрасен, вона и за большака разумно рассуждаешь. О семье заботишься, а не о новой шелковой рубахе девок соблазнять.
– Это ты о чем, дядька Тит? – заинтересовался внимательно прислушивающийся Богдан.
– Мал еще, – одновременно сказали оба шарахнувшемуся от подзатыльников мальчишке.
– Я не осуждаю юных, даже девок, но клятвопреступников не люблю. Молод еще оказался и соображал не тем местом, – невозмутимо закончил кузнец. – Поманили и пошел. Думалка есть – пользуйся и на этот счет.
– У Олексы точно в башке ничего нет, – радостно сообщил Богдан. – Ну кто же на весь поселок о таких вещах кричит? Себя же в дерьмо первого и макнул. Начистил бы тебе морду втихую – так всем удобнее было бы.
– Так, – сказал грозно Иван Вышатич, появляясь во дворе, – это что же такое творится?
– Его-то кто позвал? – простонал Данила.
– Кто-то не поленился, – буркнул Тит. – Рот закрой и со всем соглашайся. Не то действительно завтра оженят, и не на Полине, а на дурочке первой попавшейся.
Прозвучало созвучно прежним мыслям, будто подслушал.
– Где этот?
– В сарай убрали.
– И правильно. Просохнет – выпусти. А вот с тобой что делать? – потребовал тысяцкий у Данилы.
Тот, помня мудрый совет, промолчал.
– Напаскудил, а ведь я на тебя надежду имел серьезную. Даже думал в помощники взять и…
Похоже, и дочку в жены примеривал, без особого удивления догадался парень. Хороший вариант привязать к себе и в положение младшего поставить. Попутно и бывшие отцовские товарищи перестанут по старой памяти коситься на подгребшего под себя власть.
– Олекса не из тех, кто прощает, – уверенно заявил тысяцкий. – Хуже всего, что запросто может подстеречь где. В лесу, аль на реке. Да и пальнуть. Никому это не надо. Ни смертоубийства, ни свары.
– Так что делать? – спросил Тит.
– Что делать, что делать… А я знаю? И так плохо, и эдак нехорошо.
– Ладья идет! – заорали на улице. – Ладья!
Еще минуту назад стояла полная тишина – и сразу захлопали калитки и окна. Как водится, сейчас будут брошены любые хозяйственные дела и весь народ ринется к пристани. Корабль всегда новости, новые товары и чужие люди. Всем интересно, и хорошая причина отдохнуть и выпить с прибывшими, а может, разжиться у них чем полезным или, напротив, продать свое добро.
– Ну вот вам и ответ, – довольно произнес Вышатич. – Бог услышал мои молитвы. Наверх идет – к родичам матери поплывешь,