нанёс громадный ущерб СССР. А массовое переселение наших учёных в девяностые годы вынудил руководителей США открыть специальное бюро по сбору и организации использования ноу-хау из наших научных институтов. И всё равно, радости по поводу благополучия наших соотечественников было больше, чем расстройства по поводу их предательства.
Я попытался хотя бы теоретически приблизиться к этим кущам. Попросил Софочку подсказать пути к всемирному счастью. Она повела меня в прачечную, где бывают объявления по поводу сдачи жилплощади. Иногда там появляются и агенты по оказанию помощи в этих вопросах: «Я забыла спросить, как вас представить, как вас зовут?» Я почувствовал необходимость слегка соврать, но честность коммуниста как всегда наступила на горло и я пробормотал: «Владимир Иванович». Провожающая сразу как-то сникла. Не доходя до места, она постаралась сбыть меня случайно подвернувшимся дамочкам: «Вот здесь Владимир Иванович изучает возможность поселиться на Брайтон-Бич. Можете ему помочь?» Почти не закончив последней фразы, она уже улетала в свой мирок, не успев даже услышать их отказ со ссылкой на предельную занятость. Дверка в золотую клетку захлопнулась. «Мечты, мечты! Где ваша сладость!»
Я ещё долго гулял по ближайшим улицам острова. Главная из них была заполнена магазинами с исключительно русскоговорящим персоналом. В аптеке наши соотечественницы любезно помогли мне выбрать для всех возрастов внуков знаменитые американские витамины. Каждый раз, бывая в том полуродном районе, я набирал разных продуктов, которые были почему-то дешевле, чем в других супермаркетах Нью-Йорка. Видно и здесь наши шустрые посланцы сумели добиться некоторых привилегий. Хотя периодический гром над головой, производимый проездом поезда метро по разболтанной металлической эстакаде, проложенной над улицей, был ужасным.
Для такого богатого города подобный грохочущий транспорт, конечно, не является украшением. Но это ещё можно пережить. А вот золотая клетка не по мне. Очень уж печально на старости лет потерять всех многочисленных друзей, пусть даже их могилы, порвать все связи с великой страной, оставить на забвение родные пепелища и отеческие гробы и коротать оставшиеся деньки с такими же безродными иммигрантами в воспоминаниях побед давних лет. Радости от такого серого прозябания вдали от сегодняшних проблем Родины я не сумел бы получать. Дай Бог, что на самом деле для многих людей всё не так уж мрачно. Да и привыкнуть можно ко всему: и к шуму над головой, и к одиночеству, и к мучениям совести за предательство.
Не удалось хотя бы немного удовлетворить своё обывательское любопытство в этой великой стране и в части самого интересного для меня вопроса – о её политической жизни. Особенно мечталось прикоснуться к этому громадному чудовищу, под названием «Гражданское общество», которого, по заявлениям различных, как я убедился, демагогов, у нас вообще нет, а там оно действует мощно, едино, и добивается принятия во всех документах решений,