Хотя жена мне досталась очень даже! Лицо тонкости изумительной, фигурка точеная, хотя бёдра несколько тяжеловаты… Ну, скоро нас опять в спальню отправили, и сутки мы оттуда не вылезали.
А потом начались суровые трудовые будни, и понял я, что попал в самое натуральное рабство. Там и овцы, и птица, и виноградники, короче я от зари до зари вкалывал как та самая пчелка. Правда, есть-пить давали вволю. Ну и это… Думал я, думал, выхода нет. Ну, положим, убегу, так тут же всесоюзный розыск объявят, тем более, что паспорт папака у себя за семью замками держит. И штамп тоже никуда не денешь. Но потом всё же придумал – пить завязал, к жене близко не подхожу, и все ласки её как бы с негодованием отвергаю. А она, я уже говорил, баба горячая, у неё от недостатка общения прямо аллергия какая—то развивается. Ну, видно, шепнула она мамаке своей, та – тестю. Смотрю, зовёт он меня на беседу.
Сели мы с ним, винца употребили, зеленью закусили, он меня и спрашивает, что случилось, почему это я с его дочкой не сплю. А я ему выдаю, что, мол, извините, дорогой папа, это для меня дело совершенно невозможное, так как с детства принадлежу я к особой группе людей, презираемых и отвергаемых обществом, и вид оголённого женского тела вызывает у меня если не глубочайший обморок, то приступ бешеной рвоты. Он на меня глаза таращит, но вина ещё наливает и спрашивает, как же я тогда его дочь девственности умудрился лишить. Ну, говорю, что было – то было, я и не отпираюсь. Но что с пьяного возьмёшь? Все мы по пьянке – дураки великие. А сам его между делом начинаю по коленке гладить. Он вскочил, и в лоб мне кулаком – хрясь! Ну, я не выдержал, в обратную ему, а тут родственники набежали, меня связали – и в сарай, на хлеб и воду. Два раза в день по куску лаваша и по кружке воды. Я держусь.
Тут он ко мне ночами начал дочку подсылать. Зайдёт она, разденется – и начинает позы разные принимать, да хихикать, пользуясь тем, что я связанный лежу. Ну, я зубы стисну – и ору, чтобы убиралась она по всем известным адресам. А они мне, наверное, начали в воду что—то добавлять – эрекция у меня была просто круглосуточная. Так и жили дня три, – ночью жёнушка стриптиз показывает, а днём старик зайдёт – я его домогаться начинаю. Дважды в день меня развязывали, чтоб я нужду справил, а потом – опять в кандалы.
Как—то ночью заходит ко мне моя ненаглядная, начинает свои игры, и вижу я по её глазам, что сил у неё терпеть это безобразие просто не осталось. Подобралась она ко мне, частично обнажила – и началось такое!.. Чувствую – сейчас не выдержу, и все мои усилия коту под хвост пойдут. Ну, кое—как терпел я, пока её задница напротив моего лица не оказалась. И вот тут вгрызся я в сочную белую мякоть истосковавшимися по мясу зубами. Она в крик, и прямо в чём была, вернее, в чём не была – вон из сарая. А я лежу, весь в крови, и хохочу как сумасшедший. Смотрю, отец её заходит, глаза горят, в руке кинжал. Ну, думаю, всё, хана.
И как—то так легко я об этом думаю, что даже смеяться не перестаю.