понятна, а басня про что?
Я силюсь вспомнить, про что басня, но содержание мемотрафика совершенно выветрилось из головы.
Зато вспомнилась первопричина обморока, и я решительно взглянул на горькую правду. И ничего не увидел.
Оказалось, на глазах лежала, а к щекам прилипла горячая тряпочка, усиливая боль утраты как минимум роговицы и эпидермиса.
«Побрил, инквизитор!» – как и тряпочка, жгла догадка.
Но первое впечатление оказалось обманчивым. Старик сдёрнул совершенно не окровавленный полотенец: щёки, подбородок и кадык приятно холодил ветерок из кондиционера, а на меня из зеркала смотрел свежий пятидесятилетний мужчина.
– Не обращайте внимания. Всплыло. Накатило. Кажется, я был в отключке?
– Да. Не больше пяти минут. С непривычки это бывает. Как насчёт освежить?
Старик-парикмахер достал из кармана халата пузырёк с резиновой грушей на горлышке. Крупно читалась надпись «Шипр». Я раньше не встречал такого понятия, но догадался о предназначении пузырька.
– Это имеет отношение к тактильной аэронации? Я прав?
– Отчасти… Я не настаиваю, – предупредил мастер.
– Тогда я, пожалуй, откажусь.
– Тогда всё.
Старик освободил меня от простыни, скомкал её, бросил в пустую плетёную корзину.
– Сидите, я принесу вам кофе.
– Капучос… А-а, не важно. Спасибо!.. Я вас не задерживаю? – спросил я хозяина, когда он появился из смежного помещения с дымящейся чашкой кофе в руках.
– Нет.
Он поставил чашку на столик перед зеркалом, посмотрел на содержимое корзины и повторил:
– Нет… Пик посещений пройден, можно отдохнуть… Удачный день.
Глаза и слова его были грустны.
Я, конечно, слышал о существовании подобных заведений. Эти редкие динозавры, хотя нет, динозавры как раз не редкость, эти рудименты прошедшей эпохи были последними пристанищами ручной обработки волосяного покрова. Кто были их клиентами в мире поголовной автоматизации стрижек и завивок, искусно и искусственно пророщенных волос? Возможно, это какие-либо несчастные, страдающие адреналиновой зависимостью, неудержимо бросаются под ножницы и бритвы. Или существуют секты адептов бигудей.
Среди экзальтированного меньшинства ходят слухи, что настоящее искусство, дух чистого творчества остались лишь в этих полуподвальных, полулегальных каморках и что та или иная знаменитость тайно пользуется услугами… парикмахеров. А прослойка просвещённой интеллигенции, по твёрдому убеждению обывателя, с самого утра занимает очередь к «своему» мастеру за порцией особой одухотворённости, считая сделанное хендмейд нравственным посланием праотцев.
На какие такие вопросы, сидя в пневматических драных креслах, хотят получить ответы фанатики нулевого натюреля? Какого утешения ждут разочарованные конвейерным осеменением собственной головы?
Конец