Это было мало, кому интересно, отчего посетители музея делали вид, что это действительно «та самая».
Осмотр начали с гостиной. Сразу было ясно, что если вор тут и побывал, то ничего не тронул. По крайней мере, так решил Косолапов. С безразличием оглядел комнату и вздохнул, когда князь Чавчавадзе, как ищейка, начал осматривать комнату метр за метром.
На круглом столе белая скатерть, несколько тарелок, вазочка с фруктами (настоящие они или из папье-маше Косолапов не выразил желания проверять), несколько чашек, серебреные ложки и вилки. Ираклий лично пересчитал все и убедился, что ни одного предмета столового гарнитура не пропало. Точно это мог сказать только сам Кирилл Андреевич. В углу… рояль. Обычно в усадьбах того века стояли фортепьяно, но Верещагин для солидности раздобыл где-то старый рояль немецкой фирмы, огромный, черный с поднятой крышкой. Клавиши такие чистые, словно музыкант ушел по делам несколько минут назад. Стул слегка сдвинут в сторону.
– «Neumann». Довольно редкий. Такой рояль могли в XIX веке позволить только зажиточные мещане. – Проговорил Косолапов, прикасаясь рукой к ограждающей веревке.
Где-то в соседней комнате (скорее всего каморке сторожа) зазвонил колокольчик.
– А я думал, – проговорил Серафим Григорьевич, – что тут вообще никакой сигнализации, а она, оказывается, пусть и в примитивном виде, но существует. Профессионального вора она не спугнет, а вот клептоман призадумается.
Князь взглянул на исправника. Тот явно ему мешал. Больше отвлекал, чем помогал.
– А вы что думали, – проговорил он. – Насчет рояля скажу: вполне возможно, что отец Василия Васильевича и был зажиточным. Вполне возможно, что и мог себе позволить, а с другой стороны, этот же рояль могли купить позже, скажем, лет тридцать назад, для создания интерьера гостиной. Теперь уже никто не помнит, как оно было на самом деле, лет этак сто-сто двадцать назад. Эх, жаль, что наш душегуб на этом рояле не помузицировал. Как бы нам сейчас помогли бы его пальчики. А вы, ваше благородие, не играете на фортепьяно?
– Увы, но природа не наградила меня музыкальным слухом, ваше сиятельство.
– А жаль. Сейчас бы что-нибудь, да и сыграли.
Чавчавадзе явно шутил. Ему хотелось хоть как-то разбавить и до того скучную обстановку. В отличие от исправника, князь не спешил. Он осматривал гостиную досконально. Ираклий с интересом минуты две разглядывал сначала бронзовые подсвечники, что стояли на голландской печке, потом мраморную скульптуру, не то Афродиты, не то Афины, а, может быть, и самой Паллады, что стояла в углу между окон. Зато с картинами князь возился дольше. Душа гостиной – портреты различных персонажей его заинтересовали. Правда не сами полотна, а то, как и где те висели. Он перелез через ограждение и начал каждую трогать, убеждаясь, что она находится на своем месте, чем вызвал у исправника удивление.
– Для чего вы это делаете, ваше сиятельство? – полюбопытствовал Косолапов.
– Хочу убедиться,