и принялась неумело шевелить угли и дрова, пытаясь заново растеплить огонь.
– Так не желаешь заглянуть со мной в эту книгу? – спросила Роника.
Она стояла у стола, прижав пальцем какую-то запись. Как будто та действительно была важности неимоверной.
Серилла дала волю кипевшей в ней ярости.
– Ты полагаешь, у меня есть время на подобные мелочи? Ты думаешь, мне в самом деле нечем больше заняться, как только портить себе глаза, разбирая каракули умершего человека? Очнись наконец, старая перечница, и пойми, что Удачному грозят вещи пострашнее глупых теней, за которыми ты гоняешься! Твой город лежит при смерти, а у твоего народа, по-видимому, кишка тонка вернуть его к жизни! Эти банды рабов, которые продолжают грабить и разворовывать, невзирая на все мои распоряжения! Я приказала, чтобы их переловили и заставили воевать, обороняя город, но это не было исполнено! Улицы сплошь завалены, и хоть бы кто палец о палец ударил! Деловая жизнь совсем прекратилась, все прячутся за запертыми дверьми, словно кролики в норах.
И она в сердцах шарахнула кочергой по полену, отчего из камина вылетел целый сноп искр.
Роника пересекла комнату и опустилась на колени у очага.
– Дай сюда! – протянула она руку к кочерге. Серилла бросила ее рядом с ней на пол. Это было прямое оскорбление, но старуха предпочла не обратить внимания. Подобрав кочергу, она принялась ловко складывать недогоревшие поленья горкой посередине камина. – Ты не с той стороны ко всему подходишь, – проговорила она затем. – Главное у нас – гавань, и ее надо удержать в любом случае, ею надо бы в первую очередь и заняться. А что до грабежей и беспорядка, так ты в них виновата не в меньшей степени, чем любой из нас, старинных торговцев. Что они, спрашивается, делают? Ничего. Сидят болваны болванами. Половина ждет, чтобы ты им сказала, что делать, а другая половина – чтобы кто-нибудь все сделал за них. И между прочим, все это не без твоей помощи. Если бы ты не твердила все время, что сатрап наделил тебя всяческими полномочиями, наш Совет справился бы с напастями, как бывало от века. А теперь? Сплошной раскол. Кое-кто из торговцев считает, что надо во всем слушать тебя. Другие – что надо перво-наперво позаботиться о собственных шкурах. А третьи – и это, по-моему, правильно, – что нам следует договориться с единомышленниками по всему городу и заняться наконец делом. И поменьше считаться, кто там из старинных торговцев, кто из «новых купчиков», кто с Трех Кораблей, а кто вообще недавно приехал. Город-то в развалинах, от торговли остались одни воспоминания, калсидийцы только и поджидают всякого, кто высунется из залива, – а у нас де́ла другого нет, как только ссориться между собой! – Роника отодвинулась от камина, с удовлетворением глядя на оживающий огонь. – Что ж, может быть, нынче вечером мы вправду чему-то положим начало.
Между тем у Сериллы зародилось чудовищное подозрение. Эта женщина собралась позаимствовать ее планы и выдать их за свои!!!
– Ты что, шпионишь за мной? – в ярости спросила она. – Каким образом ты так хорошо осведомлена,