у меня просто разыгралась фантазия… Надо вспомнить, что бы сказала в этот момент моя матушка, если бы я ей рассказал.
Я закрыл глаза и представил светлый лик матери, которая гладит меня по голове. Она сказала бы: «Сынок, у тебя просто разыгралась фантазия» … Я открыл глаза. Черт, не сработало!
– Смотри куда несешься, придурок! – орал на меня едва успевший затормозить водитель новенького авто.
А я лишь не оглядываясь несся навстречу уже родной зашарпанной двери подъезда. Быстро забежал на свой этаж и побежал по коридору, отворив с размаху дверь, которую я, к счастью, забыл закрыть. Захлопнув ее за собой, я прыгнул на колени, проехавшись по старому полу навстречу подоконнику, на котором стояла икона и суетливо навзрыд шептал:
– Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи!.. Помилуй, Господи… Помилуй… Господи… – и шептал я так, пока не сполз на пол навзничь, и не потерял сознание от испуга и голода.
– Понимаешь, милый…
– Матушка…
– Мне нельзя было любить…
– Мамочка…
– Потому я все потеряла…
– Мама…
– Работа была такая…
Удар в дверь!
– Еще раз пройдешь по коридору в грязной обуви – сам вылизывать будешь! – послышался приглушенный голос бабки за моей дверью.
– Угу… – протер я глаза, отойдя ото сна.
Пахнет очень вкусно… Что это?
– И чтоб твои наркоманы не ходили к тебе больше! – еще тише был голос моющей пол бабки. Заняться ей что ли нечем…
Наркоманы… какие еще нарко…
Мой взгляд наткнулся на одноразовую тарелку с едой. Я уже и не помню, что там было. Помню только, что умял это за милую душу.
II
– Чувак, я всегда так радуюсь, когда тебе нравится моя стряпня! – прозвучал из-за спины гнусавый голос.
Я дернулся и обернулся:
– Фу ты! Напугал! – с набитым ртом пробурчал я. – Опять ты в этой дурацкой шапке…
Мой друг оскорбился и поправил это разноцветное нечто, из-под которого свисали искусственные косички.
– Она не дурацкая! Это олицетворение моего внутреннего мира! – прогнусавил тот.
Мой друг – довольно высокого роста. В этот день, помимо яркой вязаной разноцветной шапочки на нем были джинсы, которые ему немного великоваты, разноцветная майка и шлепки, хотя на улице еще явно не май.
Я дожевал вкуснейшую в мире еду и поблагодарил своего друга. Общаемся мы не так давно, но он всегда приходит на помощь, хоть я и не прошу. Наверное, ему меня просто жаль, хотя не уверен, что дружба и жалость – понятия совместимые. Я его как-то от хулиганов на улице спас, втащил по морде всем троим. С тех пор и знакомы.
– До сих пор торгуешь травкой? – поинтересовался и, вставая с пола.
Мой друг сидел на подоконнике, болтая одной ногой, тактично отодвинув икону в угол.
– Но-но-но, чувак, – жестикулировал он, подняв правую ладонь. – Это не просто травка. Это – вход в другой мир. Мир