цветом волос…
Эта девушка тоже выпадала из круга.
Я остановился в двух шагах от буланого коня и протянул руку.
– Разрешите пригласить вас на танец?
Головка, увенчанная кольцами рыжих кос, слегка повернулась, синие глаза сверху вниз взглянули на подвыпившего верзилу в странной одежде под грязным плащом, с изукрашенной ссадинами физиономией… На простолюдина, с безмерной наглостью осмелившегося пригласить на танец дочь рыцаря-крестоносца. Краем глаза я увидел, как спутник девушки поднимает арбалет, но не это протрезвило меня, а взгляд, которым наградила меня Катарина. Вот уж действительно – ведьм узнают по взгляду!
Нет, Катарина Ли не была красива: ее лицо густо усеивали темные веснушки, нос оказался слишком курносым, подбородок – чересчур острым. Но глаза! Меня сперва опалило синее негодующее пламя, потом хлестнула вьюга ледяного презрения, а в следующий миг Катарина снова повернула голову и бесстрастно уставилась вдаль.
Это было оскорбительней пощечины. Мне ясно дали понять, что на такую ничтожную тварь, как я, просто не стоит обращать внимания.
Не успел я прийти в себя от унижения, как четверо верховых крупной рысью выехали из-за деревьев, и мне пришлось отскочить в сторону, чтобы не попасть под копыта.
Флейты и рожки, поперхнувшись испуганным взвизгом, смолкли.
ГЛАВА ПЯТАЯ. КРУГОВАЯ ПОРУКА
Lythe and listin, gentilmen, That be of frebore blode; I shall you tel of a gode yeman, His name was Robyn Hode. Robyn was a prude outlaw, Whyles he walked on grounde: So curteyse an outlawe as he was one Was nevere non founde.
Первый из всадников, проезжая мимо, одарил девушку таким насмешливым взглядом, что я почувствовал себя отчасти отомщенным.
Жители Руттерфорда торопливо пятились перед новыми непрошеными гостями, на которых было надето не меньше железа, чем на молчаливом цербере Катарины. Только всадник, казавшийся главным, был без шлема, его голову прикрывал лишь кольчужный капюшон поверх войлочной шапки, зато его руки и ноги защищали железные пластины, и металлические бляхи поблескивали на налобнике его коня. Его сотоварищи носили бригандины и шлемы, напоминающие медные миски.
Субъект в кольчужном капюшоне едва не наехал на скамью (люди, сидевшие на ней, в последний миг спаслись бегством) и лишь тогда соизволил натянуть увешанные бубенчиками поводья. Окинув взглядом крестьян, он заговорил громко, но – скучающим голосом, со странным гнусавым акцентом:
– Вице-граф[5] Ноттингема повелел довести до сведения сокменов и вилланов Руттерфорда решение Великого совета. Вам надлежит собрать сумму, равную одной четвертой части стоимости принадлежащей каждому из вас скотины, и птицы, и прочего добра, – он заговорил громче, чтобы перекрыть поднимающийся шум, – и вручить оную сумму мытарям графства не позднее Михайлова дня!
Шум стремительно нарастал, растерянность на лицах начала сменяться отчаянием. Требование, которое только что выложил гнусавый