снова взялся за голову, на этот раз нащупав вторую здоровенную шишку – на затылке. Памятка о столкновении с валуном. А зануда Дикон в третий раз осведомился, из которых же я Литтлов – и ответа ждал не только он один…
И не только на обветренном грубом лице Барсука отразилось огромное удивление, когда я наконец пробормотал:
– Я… не помню…
Мой затылок запульсировал дергающей болью – не иначе, как под черепом в страшных судорогах агонизировал здравый смысл.
Дело было не в том, откуда я. Дело было в том…
Я бросил по сторонам еще один загнанный взгляд, и у меня наконец-то вырвался давным-давно заготовленный вопрос:
– Где я?!
Удивление стало всеобщим.
– Ого! Похоже, ты слишком крепко стукнул его по голове, Робин!
Мой недавний противник нахмурился, теребя рог у пояса.
– Неужто ты и вправду не помнишь, откуда ты родом и где ты? У тебя что, отшибло память? Ты в Шервудском лесу, приятель. В пяти милях от Ноттингема.
Я тупо уставился на него, из последних сил надеясь, что это глупая шутка.
– В Шервудском лесу?!
– Да, – он пристально вгляделся в мое лицо и решил: – Думаю, тебе не мешает выпить. На празднике в Руттерфорде всегда бывает вволю отличного эля. Мы идем сейчас в Руттерфорд, если хочешь – пошли с нами. Может, встретишь там знакомцев и вспомнишь, откуда ты, а нет – так хоть повеселишься! Vinum loetificat cor hominis,[1] как говорит брат Тук…
Мой здравый смысл испустил предсмертный взвизг, когда части мозаики вдруг начали быстро укладываться на места.
– Брат Тук… Шервудский лес… Робин Локсли… Робин Гуд?!
– Да, некоторые зовут меня и так. Что, ты все-таки вспомнил?..
Робин Локсли отшатнулся, когда я запрокинул голову и заорал, распугав птиц в ветвях дубов:
– Я УБЬЮ ЭТУ ДОЛБАНУЮ ВЕДЬМУ И ЕЕ ПАРШИВОГО КОТА!!!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ВЕСЕЛЫЙ МЕСЯЦ МАЙ
Двенадцать месяцев в году, - Считай иль не считай – Но самый радостный в году Веселый месяц май.
Ну вот, пожалуйста.
Год одна тысяча сто девяносто третий от Рождества Христова, месяц май, графство Ноттингемшир.
Робин Гуд и его стрелки направляются в деревню Руттерфорд – выпить эля, поплясать с местными девушками, прикупить у Хромого Тима наконечников для стрел.
И вместе с ними по весенним полям идет верзила Джон Литтл. Джон Маленький. Маленький Джон. То есть, я. Бывший Иван Меньшов одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения, студент истфака. Как любил говаривать мой дед: «Мама, роди меня обратно!»
Народ Ноттингемшира празднует окончательную победу весны над зимой, денек выдался теплым и солнечным, как будто нарочно созданным для майских забав, и стрелки из Шервудского леса беззаботны и веселы. Они болтают и поют (чаще всего фальшиво), а иногда от избытка сил принимаются бороться друг с другом, как разыгравшиеся щенята.