есть «крестики и нолики»?
– Ну, тут есть имплицитная коннотация: «за и против». Очень глубоко. Хочу эту книгу на премию продвинуть, но в Японии не дадут – Камата и другие разные будут мешаться. Может быть, в России получится? Вы похлопотаете, Рюмин-сан?
– Ну как не порадеть родному человечку!
– Это, кажется, цитата. Из Пушкина?
– Нет, э-э… из Некрасова. Мой любимый поэт.
– Очень замечательно, что у атташе по культуре такой вкус. Я всегда знал, что у вас в Министерстве культуры много интеллектных специалистов. Я тоже люблю Некрасова. Помните его иммортальное:
Выть на Волгу! Чей вой раздается
Над великою русской рекой?
Этот вой у нас песней зовется —
Вурдалаки идут с бичевой…
– Почему вурдалаки? Там, кажется, не так…
– Разве не вурдалаки? Может быть, я что-то немножко попутал. Я всегда считал, что вурдалаки – очень популярные герои русского фольклора. Вот они и воют от своей злой тоски. А поэт в этом символичном эпизоде показал всю трагедию беспроцветной русской жизни. Я его переведу!
– Переведете, переведете профессор. Без проблем переведете. Знаю, что вы много такого уже перевели. Ну ладно, а о чем еще говорят в научной среде? Неужели нет достойных внимания тем?
– Достойных есть. Одна.
– И какая же?
– Конец света, разумеемся.
– Конец света? Но мне казалось, что мы это уже проехали в 2012 году. Шесть лет прошло – и, вроде, ничего. Тогда все поговорили – и успокоились. Неужели опять?
– Не знаю, может быть, вы и проехали, а у нас в Японии о конце света всегда помнят. Такая геопозиция.
– Да-да, ясно: землетрясения, вулканы, цунами… Опять что-то ожидается?
– Ожидается, наверное. И не только у нас. У вас тоже. Но я детали воспроизвестировать не могу. Лучше посмотрите в интернете: уже в нескольких газетах недавно было интервью с авторитарным астрономом Ито Синтаро. Вы не читали? Наверное, уже и в вашей прессе есть материал.
– Нет, кажется, не читал… И что он нам обещает?
– Я же сказал: конец света. Сэкай сюмацу[5]. Это не секрет, у вас тоже уже должны знать, наверное. Какой-то новый астероид к нам летит, и вероятность коллизии очень высокая. Кажется, семьдесят пять процентов.
– Ничего себе! А мы тут сидим… И когда же этот астероид до нас доберется?
– Точно не помню. Может быть, через полгода или немножко раньше. В общем, время есть. Так что давайте закажем еще пива, если не возражаете.
– Не возражаю, – ошарашенно качнул головой Рюмин и подозвал официанта.
Когда два запотевших бокала перекочевали с подноса на стол, четко встав в серединку фирменных пластиковых костеров с контуром Роппонги-хиллз, Рюмин осторожно, словно боясь невольно навлечь словами катастрофу, продолжил разговор.
– А большой он, этот астероид?
– Как будто бы не очень. Даже, говорят, совсем маленький. Меньше километра в диаметре.
– Тогда, может быть, еще ничего?