погрома? – спокойно поинтересовался Фрайтаг, наливая себе еще коньяку.
– Нет, разумеется. Хрустальная ночь и подобные выплески ненависти это варварство, сродни тому, что происходило в России в начале века и что просто не должно быть в цивилизованной стране. Но, с другой стороны, это и обращение к тем, кто не хочет понять, где живет, как живет. Евреи с нами тысячу лет, и за это время ни на йоту не переменили уклад своей жизни. Разве так можно? Почему мы должны терпеть их выходки, а они нас нет. Ведь это немецкое государство, светское и… – она запнулась, но продолжила. – И еще. Нельзя унижать женщин, отказывая им во всем. Это тоже варварство, и с этим надо бороться, а не штрафовать и грозить пальцем. Женщина, она мать, значит, именно с колыбельной растет новое поколение. И каким оно будет, зависит только от нее.
– Славяне перемололи викингов именно так. И мы тем же способом растворили в себе славян. Больше того, Англия стала единой, только благодаря нашему нашествию, – тут же ожил Клаус. – А норманны принесли стране просвещение, веру и закон.
– Словом, вы меня поняли, – подвела итог Шарлотта. – Я остаюсь, а вам, к сожалению, придется подыскать другое место для подпольных встреч.
Она долго выискивала взгляд Романа, но тот упорно прятал глаза. Говорить не мог, сил не хватало. Кройцигер долго слушал их разговор, и чем больше слов втискивалось в разум, тем меньше хотелось понимать их. Одного Клауса Кройцигер еще бы понял, плохо ли, хорошо, но ладно. Однако сейчас… Очень хотелось подойти к Чарли, закрыть ей рот, отвести в комнату и прижав к себе, услышать другие слова.
Наконец, Роман повернулся к Александру. Произнес через силу:
– Нам придется покинуть помещение.
Александр покачал головой.
– Извини, друг, но помещение покинешь ты. Я останусь, по той простой и банальной причине, которую никто не хочет произносить, но все в нее верят.
– Алекс, ты первый…
– Да, я действительно первый предложил нам встречаться. Всех организовал, назначил, подготовил. Но очень многое успело произойти за три года наших встреч. И можно многое привести в качестве аргумента – и подъем экономики и увеличение заработка и валовой продукт на душу населения и занятость… словом, много. Я выбираю самый простой. Мне стало хорошо и приятно. Сейчас даже странно думать, что я еще не так давно, да, где-то лет семь назад, очень хотел уехать в Люксембург. Теперь я остаюсь, и со мной остаются мои друзья. И я этому рад.
– Но эта причина… – прохрипел Кройцигер. Картина мира треснула, начала расползаться. Закружилась голова. Он потянулся к бутылке, но понял, что не сможет налить. Замер.
– Роман, я не буду вдаваться в возвышенные пошлые подробности, почему и что на меня нашло. У меня есть дело, хорошее дело, я работаю на государство, вернее, сотрудничаю с ним. Заказов с каждым годом становится все больше, я расширяюсь, получаю