вверх приз. Как-то:
– Поцелуй.
– В губы?
– В губы не доползешь, целуй в грудь.
– В одну?
– Ты хочешь в обе?
– В принципе, да.
– Ладно. – И я пополз дальше. И откуда взялась только сила в руках? – как иногда спрашивал Владимир Высоцкий. – Я как раненый зверь напоследок бузил, выбил окна и дверь и балкон уронил. Потом спел песню про быков, которые лежали на шкурах, пели песни, пили мёды, и тут:
– Протрубили во дворе трубадуры! – Я цапнул ее за грудь, даже за две. И лифчик упал вниз.
– Что ты наделал?! – рявкнула она.
– Я забылся. Теперь нас съедят, да?
– Прыгай за ним.
– А потом как? – Я думал, она скажет: снимай трусы, чего уж теперь. Смотри, только не ослепни, как говорится. Нет, она сказала, чтобы я полз еще выше, и снял ожерелье.
– Его хватит? – хотел спросить я, но она ответила раньше:
– Тоже растягивается.
Я закрепил ожерелье на ноге, и спустился. И был так счастлив, что больше подниматься не хотелось.
– Ты чё там размечтался? – услышал я голос с неба.
– Я забыл, что делать дальше!
– Привяжись к катамарану.
– Чем?
– Подумай.
– Нет, не знаю чем. Тут ничего нет.
– У тебя под ногами лифчик, ты зачем лазил.
– Простите, мэм, но так много логики я не могу усвоить в течение двух секунд.
– Я вишу здесь, по крайней мере, час.
– Другая бы не выдержала, я понимаю. Иду, иду. – Я надел лифчик на стул катамарана, и крикнул, как бывало в стройотряде:
– Майна! – Или:
– Вира? – чё-то я не помню, куда тянуть. В принципе это не важно – автоматика.
И мы выиграли. Сверху упала такая рыба, что как сказала Агро:
– Нам хватит на два дня.
– Здесь килограмм пять, – сказал я, – вряд ли мы его съедим за два дня.
– Больше, – сказала Афро, – пуд. Это гранат, ты знаешь, что он должен быть тяжелее, чем кажется? Так и этот.
– Больше. – А кто это сказал?
– Я ничего не говорила, – сказала, одеваясь дама.
Далее, она выводит меня на первого злодея. Это другое время, но выход с Марса.
Мы заплыли за яхту и там оказался приличный благоустроенный остров с домом и решеткой для жарки рыбы. А также ящик для копчения.
– Что не съедим, то закоптим, – сказала она. Я уж не стал спрашивать, сколько мы съедим. Напластовал противень, остальное посыпал орегано и поставил в коптилку. Правда, все не уместилось. Тут хватит за пять заходов. Прокопчусь весь сам. Потом может не дать. Надо заставить ее посмотреть за коптилкой некоторое время, чтобы от нее тоже пахло рыбой и дымом.
Я посмотрел на рыбу, от которой остался только скелет с головой и хвостом. Но и мясо было: осталось между ребрами.
– Вырезать его – это целая канитель. Обычно никто его не выковыривает, а просто бросают эти остатки в уху для навара. Ла и мяса на ней еще много. Но тут какая уха? Кто будет есть эти потроха? До завтра испортится. А холодильника тут, естественно,