здесь всё есть. Вот ты был на Земле, ничего там нет, а самолеты летают, Харлеи Дэвидсоны, Мерсы, Тойоты, и другие Ауди раскатываются, невзирая на это. Ничего нет, а всё есть. Как это может быть? Откуда всё взялось в мгновение ока? И никакого времени не надо, чтобы всё это появилось. И знаешь почему?
– Потому что всё было, – ответил я. И добавил: – Мы не глупее его. – Только, как найти никто не знает.
В доказательство того, что найти даже здесь кое-что можно Афро поставила на стол с дымящейся рыбой вино.
– Белое? – я повернул к себе бутылку. – Красное лучше.
– Не будь дураком, парень, рыбку пьют с белым. Я сказала: —
– Пьют? – Вот ты передаешь мне свои негативные эмоции.
– Почему?
– Я волнуюсь.
– Как перед свадьбой?
– Как перед боем. – И добавила: – Это я сказала перед боем? Всё, доедай быстрее рыбу и будем трахаться. Если я обещала, я всё исполню.
– Я хочу, чтобы ты взяла в рот.
– Нет.
– Ну, начинается: то всё, то это не буду, другое не могу.
– Я не сказала, что вообще нет, но после обеда, после такой рыбы, надо сначала почистить зубы.
– Ну, знаешь, для всего можно придумать отговорки. Почисти, ты сама сказала, что здесь всё есть, зубная паста не такая уж большая проблема.
– Я не хочу портить послевкусие.
– В следующий раз я останусь в катамаране, а ты будешь висеть в одиночестве, как швец под Полтавой.
– Швед.
– Я лучше знаю, кто там был.
– Может подеремся?
– После обеда? Ну, хорошо, давай, – сказал я с тяжелым вздохом.
И я встал против неё.
– Милый друг, – сказала Афро мягко, – не со мной.
– Да, с кем хочешь, давай его сюда, – сказал я в запальчивости.
Она указала пальцем мне за спину. Там вылез из воды, и уже отряхивался парень в красной рубахе и синих фирменных штанах.
– Точно Монтана, – подумал я, – Бананы.
– Сейчас такие давно не выпускают, – счел нужным заметить я вместо приветствия.
Он добавил:
– А зря.
– Да? Я тоже так думаю. В ём скока карманов?
– Думаю, этого хватит для знакомства, – сказала Афродита. – Ты думаешь, зачем он сюда вылез?
– Нет, нет я не буду драться, – сказал парень. И добавил: – Рыба есть?
– Ты испортил нам продолжение ужина, а теперь еще хочешь есть самого себя? – Она повернулась ко мне: – Узнаешь?
– Нет.
– Этот тот окунь, которого мы ели.
– Не может быть, – я зажал рот рукой. – Вы меня сделали Ганнибалом, мэм.
– Он жив, ты сам видишь.
– Живых людей я тем более не люблю. Могу даже добавить: очень, очень.
– А вот он хочет есть самого себя.
– Я обещал Шекспиру, что сделаю это, – сказал парень.
И он сожрал половину прямоугольной жаровни семь на восемь. Мы, конечно, не стояли перед ним, как пеньки, и не глазели на это ганнибальское пиршество, как следующие жертвы. Я только сказал:
– Там