Александра Маринина

Ад


Скачать книгу

потребуй, чтобы тебе дали с ним поговорить. Ни на что не соглашайся, пока не услышишь его голос.

      – А если они не дадут с ним поговорить? Это будет означать, что…

      – Любаша, это может означать что угодно, в том числе и то, что они просто дураки и не понимают: дать поговорить с заложником – это обязательное условие любых переговоров. Мы же с тобой не знаем, в руки к каким людям он попал. Может быть, это настоящие бандиты, которым не нужны осложнения с милицией и которые никогда не пойдут на крайние меры, а может быть, это просто молодые козлы, которые ничего этого не понимают и понимать не хотят. Они получили человека, за которого собираются взять выкуп, и так обрадовались, что у них все на мази, что упиваются собственной властью над тобой и над Колькой. Давай смотреть правде в глаза: не исключено, что его бьют, над ним издеваются, тебе не дадут с ним поговорить, но это еще ничего не значит. Надо верить в благополучный исход. Ты правильно сделала, что не стала связываться с милицией, они действительно пока не умеют справляться с такими ситуациями и могут только напортить.

      Он налил себе остывшего чаю и положил руки Любе на плечи.

      – Любаша, тебе бы надо поплакать.

      – Зачем? – она подняла на него глаза, полные муки и отчаяния.

      – Тебе станет легче. У тебя внутри все заледенело от ужаса, а лед – он ведь твердый, то есть негибкий, а значит, может треснуть от любого удара.

      – От какого удара? – устало спросила Люба. – Зачем ты меня пугаешь?

      – Да я не пугаю тебя, дорогая моя, я готовлю тебя к разговору с бандитами. Ты должна быть спокойной и собранной, чтобы точно слышать каждое их слово, улавливать интонацию и быстро и правильно реагировать на то, что они скажут. Если у тебя внутри будет лед, он разобьется и рассыплется от малейшего твоего напряжения, и толку от разговора не будет. Ты пойми, это очень ответственный момент, и к нему ты должна подойти в состоянии максимальной боевой готовности.

      – Ты меня как будто на бой провожаешь, – Любины губы тронула слабая улыбка.

      – А это и есть бой. Мы с тобой будем биться за жизнь твоего сына. Это самый главный бой в твоей жизни. Я мог бы сам поговорить с ними, когда они позвонят, но боюсь, что будет только хуже.

      – Почему? Ты можешь сказать, что ты – отец, и с тобой они будут разговаривать точно так же, как со мной.

      – Не могу, Любаша. А вдруг Колька им сказал, что отец в отъезде и дома только мать? Тогда они любой мужской голос будут расценивать как голос работника милиции. Это будет означать, что ты не выполнила их условия, и все моментально осложнится. Они разозлятся и злость свою начнут вымещать на Кольке. Нам с тобой это надо?

      – Нет. Ты прав, у меня внутри все каменное и неподвижное. Но я не умею плакать от страха. От горя – умею, а от страха – нет. У меня даже слез нет. У меня есть только бесконечный ужас и отчаяние. Если с Колей что-нибудь случится, я этого не переживу.

      – Если мы все сделаем правильно и спокойно, с ним ничего не должно случиться. Давай, Любаша, сделай что-нибудь, ну хоть ванну горячую