скачку, так легко, словно играючи, они перепрыгивали самые широкие пропасти и взбирались на самые недосягаемые кручи. Судорожно вцепившись в поводья, чтобы не вылететь из седла при очередном прыжке, Гейр едва сдерживался, чтобы не зажмуриться от страха. Но одновременно в его душе с этим чувством соединялся и пьянящий, шальной восторг, от которого хотелось орать во всю глотку – и хохотать, как сумасшедший. Ветер сёк ему лицо, как стальным ножом, на глаза наворачивались слёзы – и всё же ничего лучше этого волшебного полёта Ингард не испытывал ещё никогда в своей жизни.
За какие-то считанные минуты они с Форсети спустились с вершины, на которой стоял Синдри, и очутились в предгорьях. А альфарские кони даже не запыхались и лишь увеличили свою скорость, одним махом покрывая милю за милей. Земля стонала под ударами их копыт, звёзды тряслись в ночном небе и готовы были вот-вот рухнуть вниз. Леса и реки они просто не замечали, стрелой рассекая пространство перед собой – и пространство благоразумно расступалось, пропуская их. Подобно Аскерейе, Дикой Охоте Одина, мчались они над тёмными просторами, и видевшие их припозднившиеся путники падали ниц, охваченные ужасом. Только соетрольд, водяной дух, резвившийся в озере в виде прекрасной белой лошади, по-дружески кивнул им, как старым знакомым, да взвыли им вслед два усебьёрна-обортня, желая удачи.
Когда впереди показались знакомые берега Согнефьорда, Ингард искренне пожалел, что всё закончилось. Спешившись, он нехотя передал поводья своего скакуна Форсети и вздохнул.
– Не печалься, – улыбнулся ему спакон. – Ты ещё не раз взнуздаешь альфарских коней. Мне открыто будущее, и я вижу это совершенно ясно.
– Надеюсь, что так, – отозвался Гейр, но в голосе его не было особой веры. Однако он понимал, что оставить волшебного коня себе ему не удастся, и отогнал прочь пустые сожаления.
– Здесь мы простимся, – сказал ему Форсети, посерьёзнев. – Не след мне появляться среди смертных, да и надо вернуть наших скакунов их истинным владельцам. Через неделю Велунд со своей армией будет ждать тебя в долине Урнеса, не подведи его.
– Не подведу, – тряхнул головой Ингард и, махнув на прощание рукой, направился в Аурланд. Форсети, проводив его долгим взглядом, чуть тронул поводья – и растворился в предрассветной мгле, оставив только взвихрённую копытами коней снежную пыль.
Подойдя к воротам города, когда небо на востоке только-только начало светлеть, Гейр что было сил ударил кулаком в створку и закричал во всю мощь своих лёгких:
– Эй, караульные! Хватит спать – Вальгаллу проспите! Открывайте!
– Кого там Сурт принёс? – над воротами показалась всклокоченная голова хирдмана. – Иди, куда шёл, бродяга, и не тревожь добрых людей, пока они не стали злыми.
– Быстро же ты забываешь своих друзей, Торкель, сын Хравна. Да ещё и записываешь их в бродяги, хоть я и не давал вроде тебе повода для этого, – ответил Гейр, чуть отступив.
– Разрази меня Тор, если