об этом в городское управление изящных искусств. Он уже шел звонить, когда девушка из управления пришла в церковь сама. Сказала, что хотела посмотреть, хорошо ли сделана работа.
Она представилась инспектором Терезой Романо и показалась отцу Джованни деловой и обстоятельной. Падре отозвался похвально о прошедшей реставрации, но пожаловался Терезе на пролитую краску. Инспекторша осмотрела пятно, поскребла краску, сразу определила ее тип.
И нашла, как показалось священнику, оптимальное решение для этой проблемы. Если написать заявку на ремонт, ее будут рассматривать слишком долго, поэтому, сказала синьорина Романо, она пока не будет подписывать акт об окончании реставрационных работ, а пришлет рабочих, которые ототрут краску с пола.
И действительно, через час пришли двое других парней, которые загородили капеллу большим белым щитом, а уже к обеду все было готово – на полу не осталось и следа краски.
– У нее большие очки и челка, закрывающая лоб?
– Вы ее знаете?
– Смотрел недавно запись.
Как они уходили, падре не видел, у него в это время была встреча с африканским епископом. Выпирающий правый угол он заметил уже три дня назад, и собирался сообщить профессору Росси, но позвонил только вчера – проблема тогда не казалась отцу Джованни слишком важной.
– Вы тоже считаете, что картину подменили? Вы даже не подошли к ней, чтобы осмотреть.
– Я не эксперт, падре. – Тео не хотел пока появляться перед камерой. – Но если ее и подменили, то, скорее всего, именно тогда, когда чистили пол.
– Значит, синьорина Романо…
– Не знаю никого с таким именем в управлении. Похоже, эта девушка не та, за кого себя выдает.
– Да? А когда я спросил о здоровье директора, синьоры Анны Джульянелли, она ответила, что Анна уже почти не хромает. Вам ведь известно, что полгода назад она попала в аварию, у нее был сложный перелом ноги…
Она знает внутреннюю кухню? Отлично, круг сужается. Тео потер бы руки, но падре взял его за рукав.
– Теодоро, дорогой, я искренне желаю вам удачи в вашем расследовании. Можете считать меня старым чудаком, но хочу вас предупредить насчет этой картины. Там все не то, чем кажется.
– В каком смысле, падре?
– Эта Мадонна – не Мадонна. Ребенок у нее на руках – не Христос, и паломники – не паломники.
Вот ведь мистик-ревизионист. Ну да, в те времена большинством прихожанок этой церкви были проститутки, одна из которых, по слухам, позировала Караваджо, что вызвало тогда скандал.
Младенец? Тео вгляделся в картину. Пожалуй, слишком крупный, чтобы молодая мать могла так легко держать его на руках, изящно подогнув ногу. А с пилигримами-то что не так? Грязные пятки?
– Да. – Ему не хотелось вступать со священником в религиозный спор. – И, похоже, Караваджо здесь не Караваджо.
– И Тереза – не Тереза, – подхватил отец Джованни, провожая его до двери.
Тео