Плевать на всё.
– Нет, не плевать, – возразил Ашот, всё-таки перехватывая проворные руки девушки, удерживая их за запястья.
Посмотрев на мужчину непонятным мутным взглядом, Хенси выдернула руки из его хватки и качнулась. Ашот схватил её за плечи, боясь, что девушка просто напросто упадёт.
– Милый-милый доктор Луццато, – пьяно пропела Хенси, снова шагая к нему, прижимаясь. – Чего ты мнёшься?
Мужчина нахмурился, ему не понравился подобный тон, подобное обращение. Ему, вообще, не нравилась вся эта ситуация, не нравилось, что та девушка, к которой он проникся, которую уважал, сейчас делала всё, чтобы упасть в его глазах.
– Идиот, – выдохнула девушка. – Если не хочешь – убирайся! – она улыбнулась, хотя, скорее, оскалилась. – Но лучше, – шагнув к мужчине, она коснулась пояса на его брюках, а затем резко положила ладонь на ширинку, несильно сжимая. – Но лучше – останься.
Резкий и слишком крепкий запах алкоголя, которым сочилось дыхание девушки, ударил в голову Ашота, на мгновение затуманивая мозг, заслоняя пеленой глаза. Он отшатнулся назад, не желая видеть Хенси в подобном состоянии и… И сделал то, чего не ожидал от себя, но что казалось вполне логичным в подобной ситуации.
Резкий и громкий шлепок пощёчины, призванный отрезвить, хоть чуть-чуть привести в чувства, обжёг щёку Хенси, молнией пронзая сознание, резко проясняя его, сужая. Её и без того огромные зрачки расширились ещё больше, шагнув вперёд, она прошипела:
– Убирайся, – этот голос, право, просто не мог принадлежать человеческому созданию. Демону – да, человеку – никогда. – Убирайся, – повторила девушка, наступая, прожигая тяжёлым взглядом.
– Хенси, прости, – попытался извиниться доктор. Он выглядел растерянным, он не хотел обидеть девушку, лишь хотел привести её в чувства, чтобы она после не сожалела.
Он не знал, что почти все решения Хенси принимает на пьяную голову и никогда после не сожалеет. Нет смысла сожалеть о том, что не задевает сердце, а сердце девушки не задевало ничего, ничего, кроме одного…
– Убирайся! – Хенси сорвалась на крик, хватая первое, что попалось под руки – зонт-трость, замахиваясь ею на Ашота.
Доктора спасало только то, что Хенси была настолько пьяна, что забыла обо всех тех приёмах, которыми могла легко уложить его на лопатки и отправить в вечный сон.
Пытаясь увернуться от ударов девушки, мужчина отступал назад, пока не вышел за порог дома. Хлопнув дверью так, что зеркало, висящее у входа, задребезжало и упало, рассыпаясь крупными осколками, Хенси села на пол, закрывая ладонями лицо, утыкаясь в них.
Она не плакала, нет. Ей просто было сейчас до того паршиво, что хотелось выть, кричать, сдирать с себя кожу, а ещё сойти с ума. Но, одновременно, она и боялась этого больше всего, потому что ей казалось, что её седьмая секунда уже настала…
Всё это напоминало сон, очередной кошмар, после которого просыпаешься на мокрой от пота простыне и ещё