и облизнула вдоль всего лезвия.
– У нее любовники или с подбитым глазом, или хромые.
– Точно. Если не считать поэтов и ученых, – добавила Лиза.
– Дидра и Вольтерьянца.
– Да тут и наших еще целая очередь. Державин вон так и трется возле нее. Непонятно, когда свои оды сочиняет.
– И Ломоносов. Ну, хорош. Ему поручили Университет организовывать, а он тут.
– Решил здесь набрать студенток! – И обе, не сдержавшись, шумно рассмеялись.
– Впрочем, не знаю, как Державин, а Ломик хорош, – сказала фон Карр. – Как-то – вчера или позавчера – забрался с мою комнату.
– Ночью?!
– Так нет. Скорее всего, днем еще. И ждал за шторами до ночи. Вытерпел, не вышел даже, когда я раздевалась. И набросился только, когда я уже погасила свечу. Страшно. Думала, Минотавр. Нет, оказался этот ученый.
– Ну, и как?
– В принципе нормально. Более того, хорошо. Я бы даже сказала очень хорошо. Я ему так и сказала на прощанье утром:
– Пять с плюсом.
– Плюс не считается, – ответил он.
– Прощу прощенья, любимый, – говорю я ему, – но здесь я профессор, и, значит, я решаю, что считается.
– А он?
– Так замолчал сразу.
– Значит, согласился. Но ведь этакий верзила! А ты-то маленькая. Как он только тебя не разорвал на части. И да:
– В следующий раз присылай его ко мне.
Ну, если тебе страшно будет.
– Та не, теперь я уже привыкла.
Некоторые так и переговаривались за столами, другие внимательно наблюдали за поединком. Эм то увлекался, и бил своего противника прямо в лоб, то вспоминал, как им вместе было хорошо в гостинице у реки, там в Поселении. Воспоминания эти появлялись вместе с болью в пальцах. После удара в лоб они даже вылетали из суставов. А Со ему каждый раз говорила:
– Лоб – самая твердая часть тела.
Я это поняла еще в уличных боях в Хермании.
– В царстве Цербста?
– Да, где-то там, я уж и не помню. Мне так кажется, что я здесь среди интеллектуалов всю жизнь и жила.
– Я думал, наоборот, там, в Хермании, больше грамотных.
– Нет! Что ты. Там мало любви. Больше просто тупой секс. А здесь прежде чем трахнутся хотят поговорить о возможностях астролябии. В том, смысле, что можно, мол, трахаться, не глядя на часы. По углу подъема звезды над горизонтом можно его определить. Один час равен пятнадцати градусам.
– А там по часам?
– Большей частью. Только если какой-нибудь Галилей, Коперник, Кеплер или Ньютон могут додуматься определять продолжительность и качество секса по звездам.
– У нас здесь есть люди, которые определяют время начала секса по появлению некоторых овощей.
– Например?
– Например, когда появляются первые маленькие огурчики, такие пушистые и колюченькие, муж говорит жене:
– Мне некогда. – И идет на грядку.
– Зачем?
– Выпить, закусить. Закусить вот этим первым огурчиком.
– И только