сюда. Говорите тише. Луи, и вы подойдите тоже… Слушайте, Тибо. Я хочу, чтобы сегодня на закате мы покинули Реймс.
– Приказать готовить кортеж, мадам? Будет трудно управиться за день, а впрочем…
– Я же сказала, чтоб вы меня слушали! Я хочу, чтоб мы покинули нынче же Реймс. Вы, я и Людовик. И Плесси, и, может быть, де Молье… И никто больше.
Тибо Шампанский моргнул. У него были очень густые, длинные, загнутые ресницы, кидавшие тени на высокие скулы – от этих ресниц глаза Шампанского Менестреля становились совершенно неотразимы, когда доходило до завоевания дамских сердец. Однако эти же глаза преглупо таращились и мигали, когда их обладатель не мог взять в толк, о чём ему говорят.
– Мы пятеро, мадам? То есть… вы хотите сказать…
– Побег, – сказала Бланка и почувствовала, как ребёнок в ней снова толкнулся. – Да, именно это я хочу сказать.
– Но отчего, Господи Иисусе, осмелюсь я спросить?
– Оттого, – сказала Бланка, бросив молниеносный и, как она надеялась, красноречивый взгляд на Луи, – что я боюсь за свою жизнь, а пуще того – за благополучие своего сына. Достаточная ли это причина, чтоб вы поверили мне?
– Разумеется, – неуверенно сказал Тибо. – Но… могу ли я узнать основания для…
– О Боже, вы ведь сами видели Моклерка в соборе – какие вам ещё основания! – воскликнула Бланка, и Тибо нахмурился.
– Вы хотите сказать, что…
– Да, да, я хочу сказать, что этот негодяй угрожал мне и пытался давить на моего сына! И я не знаю, что он ещё предпримет, когда поймёт, что завладеть добычей не так легко, как он рассчитывал. Я не знаю, до чего он способен дойти, а вы знаете, Тибо?
– Знаю, – мрачно сказал тот. – Знаю, мадам. Именно поэтому с вами согласен. Я всё сделаю.
– Стойте… нам нужен… дайте мне минутку подумать… да, нам нужен монах.
– Монах? – внезапно спросил Луи, до этого мгновения не проронивший ни слова и лишь молча внимавший матери.
– Да, простой монах, лучше всего нищенствующий брат. Доминиканец или францисканец – я слыхала, их сейчас необычайно много в Реймсе. Найдите мне такого до полудня, Тибо, скажите ему, что мы в опасности и просим божьего заступничества.
– Но отчего бы не попросить епископа Суассонского? Я уверен, он…
– А я уверена, что Моклерк уже имел беседу и с епископом Суассонским, и со всеми прочими прелатами и сеньорами, явившимися на коронацию. Неужели вы думаете, он посмел бы говорить со мной и с Луи таким образом, если б не подготовился как следует? Он уверен, что загнал нас в угол! И, надо отдать должное, это ему почти удалось… Бежать, я хочу бежать отсюда, Тибо, и немедля, иначе я здесь просто умру.
– Нет, матушка, вы не умрёте, – твёрдо сказал Луи, подступая к ней и беря Бланку за руку, которой она не отняла. – Не бойтесь ничего. Я буду с вами. Я всегда сумею вас защитить.
«А я – тебя, дитя моё», – подумала Бланка и сказала:
– Подумайте хорошенько, куда мы можем направиться. Нужен замок или городок в окрестностях, достаточно неприступный и, самое главное, принадлежащий