верховые прогулки?
– Обожаю. Но – к делу. Не далее как вчера вечером вы сказали, что вы – человек широких взглядов и вам чужда ханжеская мораль.
– О да, сеньора!
– А еще вам интересен мой секрет молодости. Ну-ну, не отрицайте! Скажу вам больше – вы правы. Некий секрет действительно существует, и мне не тридцать и даже не сорок. И я готова об этом секрете вам – и только вам! – рассказать. Однако у всего есть цена.
– И какова цена вашего секрета, сеньора?
– Коль скоро вам чужда ханжеская мораль, постарайтесь соблазнить моего друга Родриго.
– Что? – пробормотала Делия после некоторой паузы.
– Просто попытайтесь. Да, верно, я выразилась чересчур резко. Я ни в коем случае не требую от вас становиться его любовницей! Пусть он всего лишь немного пошатнется, сделает шаг вам навстречу. Поверьте, это уже будет титанический труд.
Делия несколько растерялась. Первой ее эмоцией было несказанное облегчение, второй – невыразимое возмущение.
– А если я не соглашусь?
– Увы, тогда не будет и секрета. Впрочем, можете в любом случае без стеснения пользоваться моим гостеприимством. Ваше присутствие уже привносит искорку жизни в этот дом. – Кьяра усмехнулась. – Бедняга держит себя на таком строгом посту. Я надеялась, что общение с вами поможет ему хоть как-то разнообразить духовный рацион. У вас есть время подумать – мы с Родриго проговорили всю ночь, и раньше вечера он не проснется. Вероятно, и я тоже. Прогулка немного утомила меня. До вечера, мадемуазель.
9
Анри де Венсен был раздосадован и недоволен: мадемуазель Дево исчезла. Написав ему какое-то бестолковое письмо, она укатила из Парижа в карете итальянки, которую она, по ее же словам, терпеть не могла.
Побывав и в театре и ничего там не выяснив, он вернулся к обеду домой, где обнаружил пространное письмо от «старины Мишеля»…
Дорогой друг, считаю своим священным долгом предупредить тебя и уберечь от крайне опасного знакомства и не менее скверной связи!
Как ты знаешь, мои владения под Парижем находятся недалеко от усадьбы, что сняла таинственная мадам Безаччо. И я решил взглянуть на нее поближе.
Признаюсь, по рассказам, бродящим в свете, я решил, что она – поклонница сапфической любви, а я, признаюсь, питаю к ним слабость.
Так вот, после обеда я отправился на верховую прогулку вдоль ручья, проходящего через мои и ее земли. Я думал невзначай нарушить границу ее владений, а потом уже, руководствуясь случаем, искать с ней знакомства.
Вскоре я действительно ее встретил. Она сидела на берегу ручья на каменной скамье, будто бы оставшейся со времен римского владычества. Была она не одна, а с человеком, своей одеждой и манерой держаться напоминавшим священника.
Поравнявшись с ними, я коснулся полей шляпы и склонил голову. С сожалением подумал я, что знакомство придется отложить.
Хозяйка