колени перед костром, и Хариб Ка, вынув кинжал, сунул лезвие в огонь. – Ты скажешь мне все, что я хочу знать, – не то я выжгу тебе глаза и слепым пущу в горы.
Шадак чувствовал кровь на языке, и живот свело от страха – но он молчал.
Внезапно нечеловеческий вопль разодрал тишину ночи, а следом послышался грохот копыт. Хариб Ка обернулся: сорок напуганных лошадей неслись прямо на лагерь. Один из людей, державших Шадака, ослабил хватку, и охотник прянул вверх, ударив его головой. Второй, видя приближение обезумевших лошадей, отпустил Шадака и бросился под прикрытие повозок. Хариб Ка, выхватив саблю, кинулся на охотника, но передовые кони налетели на него и сбили с ног. Шадак метнулся наперерез лошадям, размахивая руками. Лошади свернули и пронеслись мимо, топча закутанных в одеяла бандитов. Проснувшиеся пытались перехватить коней. Шадак метнулся в шатер Хариба за своими мечами – и выскочил вновь в царящий вокруг хаос.
Кони разбросали костры, на земле остались лежать мертвецы. Около двадцати лошадей удалось перехватить, остальные убежали в лес, и разбойники погнались за ними.
Раздался новый вопль, и Шадак, несмотря на весь свой боевой опыт, был ошеломлен тем, что за этим последовало.
Молодой лесоруб напал на лагерь в одиночку. Его устрашающий топор сверкал серебром при луне, рубя пораженных разбойников. Несколько человек, наскочивших на Друсса с мечами, тут же расстались с жизнью.
Однако он был обречен. Дюжина воинов окружила его полукольцом, Хариб Ка – среди них. Шадак, обнажив оба своих меча, бросился на выручку с уланским боевым кличем: «Айя! Айя!» И тут из леса полетели стрелы. Одна поразила кого-то в горло, другая, отскочив от шлема, вонзилась в незащищенное плечо. Многие бандиты, встревоженные криком и стрельбой, попятились, вглядываясь в лес, и Друсс врезался в их середину. Они отступали перед ним, падая, задевая своих товарищей. Окровавленный топор мерно поднимался и опускался и не знал пощады.
Когда Шадак подоспел к месту схватки, разбойники дрогнули и обратились в бегство. Вслед им полетели новые стрелы.
Хариб Ка бросился к первой попавшейся лошади, ухватился за ее гриву и вскочил на неоседланную спину. Лошадь взвилась на дыбы, но он удержался. Шадак метнул свой правый меч и попал ему в плечо. Хариб Ка мешком повалился наземь, а лошадь ускакала прочь.
– Друсс! – крикнул Шадак. – Друсс!
Юноша, преследовавший бегущих, остановился на краю леса и оглянулся. Хариб Ка стоял на коленях, пытаясь извлечь из плеча меч с медной рукоятью.
Друсс вернулся к Шадаку – весь в крови, с горящими глазами.
– Где она? – спросил он.
– Коллан в начале ночи увез ее в Машрапур.
Из леса вышли две женщины с луками и колчанами стрел.
– Кто это? – удивился Шадак.
– Дочери Таннера – дома они ходили на охоту. Я дал им луки часовых.
Одна из девушек повернулась к Друссу:
– Они бегут во всю прыть и вряд ли вернутся. Хочешь, чтобы мы пошли за ними следом?
– Нет. Ведите сюда всех остальных и соберите лошадей. Кто это? – Друсс кивнул на коленопреклоненного