кандидату в члены политбюро?
– Никаких политбюро, понял? Просто определить в детский дом как безымянного, без родителей, погибших в автокатастрофе. И чтоб ни имени, ни фамилий, ни соседей, ни родственников. Мало, что ли, безымянных детей по стране. Действуй…
– Мальчик, как тебя зовут?
– Антоса Лойсман.
– Ты знаешь, где твой дом?
– Москва, Слетенский бульвал, дом… забыл…
– Нет, малыш. Тебя зовут Алексей Петров, Алешка, и ты живешь в Серпухове. Ну-ка повтори: в Серпухове…
– В Селпухове…
– Запомнил? Молодец. А папы и мамы у тебя нет…
– Нет, есть: мама Лоза и папа Яков.
– Валентина, забери ребенка, он устал и хочет кушать…
– Алешка, ты хочешь кушать?
– Я не Алоска, я Антоска.
– А сегодня будешь Алешка. Иди кушать…
– Я Антоска, Антоска, Антоска…
– Не волнуйтесь, товарищ…
– Скажем… товарищ Сидоров.
– Да мне все равно. Был звонок из ЦК партии, и мы сделаем все, как полагается. Этот мальчик будет Алексей Петров, не помнящий своих родителей, погибших в аварии. Есть свидетельство о смерти семьи Петровых?.
– Все есть, документы в этой папке. Может, переведете мальчика куда-нибудь подальше от Москвы?
– Я сказала: не о чем переживать. Домов ребенка в стране множество. Хотите, хоть в Туркмению отправим.
– Нет, он должен быть в пределах досягаемости. Его родители, настоящие родители – враги народа и, возможно, будут искать ребенка. Через него мы сможем проследить и за ними. КГБ этим уже занялось. Ребенок живой – это наш козырь. Больше ничего сказать не могу.
– Мы уже имеем опыт в таких делах. Перевод из одного детдома в другой, запутать следы… Мы так часто делаем, чтобы родители не смогли найти своих детей, которых уже забрали в другую семью. В инструкции так прописано.
– Ну ладно, не буду вас учить. До свидания.
В серпуховский детдом Алексей Петров вернулся уже повзрослевшим. Что было за это время в стране, его не интересовало: кончина Брежнева, бескомпромиссное правление бывшего главы КГБ Андропова, Черненко, а затем Горбачева – застало «скитальца» уже школьником. Ничего этого он не понимал, а просто жил, как все дети без родителей. Как и все, он надеялся, что его заберут в семью, и часто вместе с другими детьми смотрел из окна, как их вчерашних друзей по играм уводят новые родители. А за Алексеем никто никогда не приходил, и его даже не приглашали на «смотрины» для новых пап и мам. Свыкнувшись с мыслью, что никаких родных у него нет, мальчик замкнулся в себе и перестал об этом думать. Он даже не узнал и отделение дома ребенка в серпуховском детском доме, куда его, двухлетнего малыша, привезли в первый раз. Какие-то смутные образы: люди, которых уже не было в Доме, возможно, столовая или спальные комнаты навевали какие-то воспоминания, но в целом Алексей не помнил ничего, и лишь покорно переезжал