пристально наблюдать за тем, как грозная роковая тень все отчетливее приобретала волнующую четкость. Он видел, как медленно зарождаются размытые линии черного балахона тянувшегося вслед ее шагам, как приобретают они строгие формы одежды – темного плаща, стекающего до самой земли, черные джинсы, на груди красная надпись на непонятном языке, пылающая на блеклом фоне плотной толстовки, а лицо… лицо было скрыто накинутым на голову капюшоном.
Библию Сашка не читал – в ее наличии дед не видел особого смысла – но будь она под рукой, открытой где-нибудь на странице одной из глав Откровения Иоанна Богослова, то, несомненно, отождествил бы он увиденную им тень, с явлением четвертого всадника Апокалипсиса, особенно когда стали проявляться очертания лица. Мертвецки серое, неживое, словно отлитое из тусклого света луны – оно возвышалось над неправдоподобно высокой фигурой и медленно текло навстречу. И только теперь сознание извлекло наружу самые дремучие легенды и весь потаенный ужас вместе с ними; сущность – и все до мельчайших подробностей сходилось в каждой детали – была не кем иным, как Аластором, призраком пустыни, бесплодным духом ада, от имени которого трепетали все земли Республики.
Да, это был Аластор! Черные, измазанные пылью берцы чертили ровную, прямую линию. «Кажется, теперь все!» – мелькнула скорая, как выстрел, мысль. Сашка зажмурился и крепко сжал губы. Это был последний инстинкт – не видеть приближение адова вестника, скрыть лицо от наползающей смерти. Мгновение за мгновением, секунда за секундой в клокочущей нервной дрожи; он оставался все так же недвижим – но смерть, то ли вдоволь насытившись разыгравшейся кровавой жатвой, то ли найдя другие, более важные, дела, приступать к задуманному не торопилась.
Сашка несмело приоткрыл глаза. Странное виденье, взбудоражившее все его естество, медленно тянулось прочь, шаркая туго набитым рюкзаком, висевшим у него за плечами.
– Стой! – что есть силы крикнул Сашка и сам испугался своей дерзости.
Высокая фигура, укрытая темным плащом послушно остановилась.
– Прошу… помоги мне! – хрипло процедил Сашка.
Охлажденный ночной воздух растворил в себе разгоряченные слова мальчика и будто застыл. Огромная фигура Аластора, чуть качнулась было вперед, но, передумав, остановилась. Мгновение она пребывала в состояние полного покоя и вдруг, резко развернувшись, двинулась обратно. На то, чтобы вновь оказаться рядом, ушло не так много времени, пожалуй, не больше полминуты, но в воспаленном детском сознании этот отрезок растянулся до невыносимых пределов вечности.
Приблизившись вновь, Аластор замер и, весь в устрашающих деталях, возвысился над беспомощным маленьким существом. Вместо лица из-под капюшона на того смотрела гладкая металлическая маска с узким, чуть приоткрытым ртом и широкими глазницами, в которых блестели два серых, смазанных мраком огонька. Огромное тело извергало только тяжелое,