зачарованный опрокинул в себя огромную дозу жидкости. Ожгло ему и глотку, и внутренности, он поперхнулся, закашлялся, Постратоис перехватил у него кубок да как шарахнет ему ладонью по спине. Не успей Федюшка схватиться за кровать, так рухнул бы на пол от такого удара. Он закашлялся еще больше, слезы навернулись ему на глаза и… вдруг он почувствовал себя так хорошо, что и не передать, будто бы снова он летел под мышкой у Постратоиса. Он казался себе сильным и мудрым, голову приятно кружило, ноги сами собой притоптывали под бешеную ритмичную, зазвучавшую вдруг откуда-то из его желудка.
– Ну-ка, плясун, иди сюда. – Постратоис притянул его к себе и обнял. – С матроной познакомься.
Федюшка глянул туда, куда указывал Постратоис: из стены вышла строгого вида тетя и звучным низким голосом сказала:
– Всем здравствуйте! Поздравляю, ваша кромешность. – Тетя была чуть старше мамы и намного ее красивее. Одета она была в темный жакет и темную же длинную прямую юбку. Черные изящные очки с темными стеклами, сквозь которые все же видны были неподвижные глаза, сидели на переносице.
«На учительницу нашу похожа», – подумал Федюшка.
Тетя протянула ему свою узкую темную ладонь, и на ней прямо из ничего возникло ароматное большое яблоко.
– Это тебе, малыш, – с улыбкой произнесла дама. – Нет, нет, есть его не надо, его надо дарить. Подари-ка его своим родителям. Это будет хорошая месть им и за брата, и за тебя. Я все знаю, малыш, не красней. Это отвратительная черта – краснеть. Это – яблоко раздора. Последнее творение нашей с мужем семейной лаборатории. Проверено на сотне человек. Название замечательно оправдывает. Двоих даже кондрашка хватила от переполнившей злобы.
– Браво, матрона, – промурлыкал Постратоис, – вы подтверждаете свой высокий класс. Однако я слышал, у вас неприятности?
– Да, – тяжело выдавила из себя дама, – сын от рук отбился. Евангелие стал читать, на меня косо смотрит. Если так дальше пойдет, придется его зарезать. А то еще креститься надумает.
– Да-да, непременно зарезать, одобряю, матрона, – сказал Постратоис, – знаю, знаю, вы не любите шум, и посему не задерживаю вас. Успехов в творчестве!
И строгая дама растворилась в воздухе.
Спокойно и с интересом выслушал Федюшка строгую даму, только чуть вздрогнул, когда та произнесла «зарезать», но даже и за это вздрагивание выговорил ему Постратоис:
– Забывать нужно старое, юноша, забывать, в сердце колдуна нету жалости.
– А что такое Евангелие? – спросил Федюшка.
Нахмурился Постратоис от вопроса и зубами прищелкнул:
– А это книга такая, самая дрянная и пустая и самая вредная из всех книг. В школе тебя чему учили? Что Бога нет, вот, а ты все спрашиваешь… Ходил по земле бродяга-оборванец. Да учил людей всяким глупостям: не обмани, не укради да возлюби ближнего… А? Каково?! Чего ради его любить, ближнего-то? Да и какие они ближние, человечки-то вокруг, а? Ближний у тебя один – тень твоя, да и то потому, что она ничего не просит.
Ну