жижей, медленно, но все же достаточно быстро, чтобы копать было до жути отвратительно.
– Хватит, – сказал Саня, – дальше рой сам, если хочешь. Вот посуди – был бы живой – считай, утопили бы засранца.
– Согласен, – ответил Сергей. – Взялись.
Они ухватились за одежду трупа и медленно стянули его вниз, под ноги, прямо в хлюпающую муть.
– Сссука, – Саня пытался отодвинуться: голова мертвеца уткнулась ему в колени, но яма была слишком узка, и отойти было некуда.
Сергей оперся руками о набухающий от воды, медленно сползающий вниз край ямы, подпрыгнул, и вылез наружу.
– Не твое это, – сказал он, подавая руку матерящемуся Сане. – Завязывай. Не оценит Петрович твоих мучений.
Саня ухватился за рукав кожанки, уперся ногами в скользкий край, хыкнул и выскочил из ямы.
– И Гоше морду разбил зря, – добавил Сергей. – Теперь и за него отвечать будем.
– А нехрен Гоше людей шмалять, – ответил Саня. – Привыкли пушками махать, маслинами дела решать, гопота малолетняя. А ты за них потом копай.
Сергей усмехнулся.
– А ты гопотой не был, Сань? Сразу крутым родился?
Саня посмотрел на него исподлобья, но ничего не ответил. Обошел «чероки», сел на водительское сидение, завел двигатель и сказал Сергею:
– Прыгай.
Сергей поморщился, увидел вопросительный взгляд Сани и, ни к кому не обращаясь, просто в воздух, сказал:
– А у вас бывает дежавю.
Открыл дверцу и сел в машину.
– С Гошей чего делать будем? – спросил Саня.
Гоша сидел на корточках под елью метрах в пятидесяти от машины и прижимал мокрый и красный от крови платок к носу. В машину лезть он боялся, оставаться в лесу – тоже и потому лишь бросал короткие, осторожные взгляды в сторону джипа.
– Вечереет, – сказал Сергей, глядя на него сквозь заливаемое дождем стекло. – До трассы сколько?
– Километра полтора, – ответил Саня.
– А до города?
– А до города к утру может дойдет.
Сергей открыл бардачок, достал сухую пачку сигарет, не торопясь открыл ее и закурил.
– Знаешь, Сань, – сказал он, – у меня все время как зудит что-то с тех пор, как приехал. Внутри. Червь будто точит, грызет, кусает. Как-то все иначе я себе представлял, когда домой собирался. По-другому.
– И как же? – Саня вопросительно поднял бровь.
– Не знаю. По-другому. Там – дерьмо было. Грязь, песок, жара и дерьмо. А тут – просто грязь и дерьмо. И люди – дерьмо.
Саня потянулся к пачке.
– И я – дерьмо, Серега? – спросил он.
– И я, – вильнул от ответа Сергей. – Все мы – дерьмо. Надоело, если по большому-то брать. Жить в дерьме, жрать дерьмо и на дерьмо работать. Может, рванем мы с тобой, Санек, отсюда-то?
– Ха, – коротко усмехнулся Саня. – И куда ж ты рванешь? У тебя дело есть, вон, – он кивнул на вытирающего кровавые сопли Гошу, – засранца этого к Петровичу везти и отмазывать. И самим как-то ответить нужно,